— Три месяца, может быть, четыре.
— Ты пропустишь весеннее заседание окружного суда. Значит, ты твердо решил выйти из его состава? — спросил Джереми.
Райли кивнул:
— На какое-то время. Я собираюсь вновь заняться адвокатской практикой. Суд над Эйприл помог мне вспомнить прежние времена, когда защита дел в суде приносила мне удовлетворение.
— Я рада, что хоть одному из нас это понравилось, — улыбнулась Эйприл.
Джереми засмеялся:
— Подождите радоваться, пока не увидите выставленный им счет.
Эйприл замахала руками:
— Даже думать об этом не желаю. У меня нет денег, и никаких дневников тоже нет.
— В честь чего пьем? — В библиотеку заглянул Джона. — А, вы все здесь. Вивьенн, пожалуйста, зайди на минутку.
Появилась улыбающаяся Вивьенн. Такую искреннюю улыбку Эйприл никогда прежде у нее не видела.
— Раз уж упомянули дневники, — сказал Райли, — то у меня для вас подарок, Вивьенн. — Он вынул из кармана сюртука красную кожаную книжку. — Пора вернуть эту вещь настоящему владельцу.
— Спасибо, — сказала она, взяв дневник, — но воспоминания, которые хранятся в этой книжице, сейчас для меня ничего не значат. Я склонна бросить его в огонь. А что касается тебя, мой медвежонок, — она дотронулась до бакенбардов Джоны, — то нам с тобой пора обзавестись новыми воспоминаниями. Правда, здесь есть одна вещь, совершенно невосполнимая. — Вивьенн раскрыла дневник и вынула из него сложенный кусочек кремового шелка. Развернув его, она показала очерченный синими чернилами крошечный контур руки Джереми: — Я нарисовала это, когда тебе было десять месяцев. Всю жизнь я дорожила этим, думая, что никогда больше не увижу своего ребенка. Тогда мое сердце было разбито от невозможности еще раз подержать на руках моего мальчика. А сейчас я счастлива, что отдала тебя, потому что вижу, каким замечательным мужчиной ты стал.
Охваченный волнением Джереми обнял ее.
— Ну-ну, будет вам, — увещевал их Джона, вытирая слезы. — Оставьте хоть немного слез для свадьбы.
Райли повернулся к Вивьенн:
— Я хочу попросить у вас прощения. Мне очень стыдно за то, что я сделал много лет назад, дав ход тем слухам о вас. Я был зол на отца и не хотел его прощать. Я просто не мог понять тех чувств, которые он к вам питал. Я не понимал этого до тех пор, пока не полюбил Эйприл. Я не смогу вернуть вам лет, проведенных без Джереми, но обещаю, что до конца ваших дней вы ни в чем не будете нуждаться.
Вивьенн кивнула:
— Спасибо, Райли. Лишь благородный человек в состоянии признать свои ошибки. Но я вас не упрекаю. Я бы предпочла один краткий час со своим сыном целой жизни без него. — Она посмотрела на Эйприл: — Спасибо и тебе за то, чему ты меня научила. Ты преуспела там, где я потерпела неудачу. Ты не отказалась от любви к мужчине из рода Хоторнов, и это тебя спасло. Твоя любовь напомнила мне — и Джоне, — что умерла лишь наша надежда, но не любовь.
Джона сжал ее руку:
— Вивьенн, нас ждет карета. Поедем?
Она взяла его под руку.
— Нам тоже пора, — сказал Джереми. — У нас много дел.
Райли проводил их и вернулся в библиотеку.
— Теперь, когда мы наконец-то одни, мадам моя жена, я хочу обсудить с тобой юридический вопрос.
— Юридический вопрос? — удивилась Эйприл, привалившись спиной к большому сундуку.
— Это относится к моим супружеским правам.
— Понимаю. И что с твоими правами?
Райли положил руку на сундук и встал почти вплотную к Эйприл.
— Я хочу того, что по праву принадлежит мне.
— Хм-м… Я собиралась поговорить с тобой о том же.
— Да?
— Видишь ли, за последние несколько дней я кое-что поняла в английских законах, из чего следует, что как твоя жена я имею очень мало прав.
Он самодовольно кивнул:
— Да, я знаю.
— Фактически как у замужней женщины у меня нет никаких прав в вопросах денег и имущества. Да я даже не распоряжаюсь собственным телом.
Райли стал покрывать поцелуями ее шею.
— Ужасные законы в этой стране, не так ли?
— Совершенно согласна. И поэтому, чтобы восстановить свои попранные права, я решила, что стану незамужней женщиной. Как мой адвокат, что ты об этом думаешь?
Продолжая целовать Эйприл, Райли рассеянно ответил:
— Есть только один путь для тебя стать незамужней женщиной — это стать…
