«Надо созвониться и обязательно заехать к ним в поликлинику», – подумала Саша. Затем она пересела за рабочий стол и открыла тумбу. На дне пустого ящика лежала фотография. Она уже неделю смотрела на нее каждый день. «Вот и я люблю своего мужа, – вздохнула Саша. – А любит ли меня Стрельников, я не знаю». Настроение, и без того не самое радужное, окончательно испортилось.
* * *
Степанков открыл без стука дверь и стоял на пороге кабинета, закрыв собой почти весь проем. Саша быстро закрыла тумбу и заставила себя улыбнуться.
– Ты чего так хитро улыбаешься работодателю?
– Я, Степанков, улыбаюсь своим мыслям. Притом очень грустным.
– Так улыбаются не мыслям, а только неприличным мыслишкам. Скажешь, я не прав?
– Смотрю на тебя, Юрочка, и думаю, что набираешь ты вес не только в научном мире. – Саша постаралась перевести разговор в беспечное русло.
– Нет. Все под контролем. Это дверь меньше стандарта. А ты от ответа не уходи.
Степанков оттолкнулся от двери, прошелся по кабинету и уселся в кресло напротив нее.
– У меня к тебе серьезный разговор. Хорошо, что не уехала, а то пришлось бы вечером напрашиваться в гости. Хотя идея попасть на ужин меня вполне устраивает.
– Ну, раз я здесь, начинай, радуй.
– Саша, надо, чтобы ты съездила к моим хорошим знакомым. Вот так надо.
Степанков провел рукой по горлу, что означало «позарез».
– То есть как – съездила? Мы же не консультируем на дому.
Холодок образовался между лопаток. На руках выступила «гусиная кожа».
– Это особый случай. У меня есть приятель Игорь Лунин. Наши родители дружили семьями. Потом у Игоря отец умер, а мои уехали в Германию. Но отношения мы поддерживаем до сих пор. У него проблема с дочкой. Насте восемь лет. Два года назад она вместе с матерью попала в аварию. Мать отделалась легким испугом, а девочка прикована к коляске и не разговаривает. Хотя изначально у Насти диагностировали только легкое сотрясение мозга, были еще ушибы мягких тканей, но ничего серьезного, что могло повлечь такие последствия.
– Почему проблема только у твоего друга? А где мать девочки?
– Представь, мать погибла через год в очередном ДТП. Хотя и говорят, что снаряд в одну воронку дважды не падает, но…
– Н-да. Юра, а я чем могу помочь?
– Ты – ничем. – Степанков поднял руки, предвидя Сашину реакцию. – Но как я мог ей отказать? Ты бы видела Галину Адамовну. Что мне было делать? Ты бы сама, случись что, отказала б в помощи своей Елизавете или Дуднику?
– Конечно, нет. Хорошо. Я посмотрю девочку. Когда и куда ехать?
Холодок образовался между лопаток и начал медленно сковывать позвоночник. Захотелось выпрямить спину. Саша постаралась немного расправить плечи и незаметно потянулась всем телом.
– Когда соберешься, тогда и поедешь, – успокоил ее Степанков. – Это не к спеху. Единственное неудобство – придется ехать за город, почти сто километров. Зато природа, тишина, отдохнешь от городской суеты и жары.
– Ты хочешь сказать, что я должна еще там и жить? – недоуменно спросила Саша.
– Саша, я тебя очень прошу. Хочешь, я поговорю с твоим Стрельниковым?
– При чем здесь Стрельников? Юра, я вообще тебя не понимаю, зачем эта поездка с проживанием?
– Я обещал. Понимаешь, если ты приедешь, как я сегодня, посмотришь Настю и уедешь обратно, то Галина Адамовна снова мне будет звонить и будет переживать.
– Юра, если б от этой поездки был хоть какой толк, а так…
– Я Галину Адамовну предупредил, что результата не будет. Прошло почти два года. Настя не восстановится. Но я обещал.
– Хорошо. На выходных я съезжу и посмотрю девочку.
– Саш, а вдруг ты поможешь? – оживился Степанков. – Вспомни своего адвоката. Разве кто мог тогда подумать, что Лагунов пойдет на поправку?[1] А?
– Еще неизвестно, кто ему больше помог – ты или я, – отмахнулась Саша.
– Здрасьте, приехали! Без тебя он вряд ли дожил бы до встречи со мной. Я, конечно, своих заслуг не умаляю, но и чужих себе не приписываю.
– Юр, прекращай меня уговаривать. Я же сказала – поеду.
Натянутая струна в позвоночнике ослабла. Дышать Саше сразу стало легче. Ощущение легкости к ней приходило всегда, когда она принимала правильные решения.
