Татка опять повернулась – с нездоровым любопытством в глазах.
– А что? – жадно спросила она. – Ждешь, что он еще позвонит? Теперь тебя звать?
– Да он не позвонит, – пренебрежительно сказала Ася и помахала сигаретой. – Он теперь сверкает пятками в свой институт. Я живая, волноваться не о чем.
– Так ты другого звонка ждешь? – восхитилась Татка.
Ася неопределенно улыбнулась.
В полдвенадцатого обещал позвонить Валерий. Они должны были сговориться, как встретятся вечером. Он хотел повести ее куда-то в гости. Валерий оттаивал. Он сам этого еще не понимал, бессознательно сопротивлялся, пытаясь не пустить Асю в себя. Но она побеждала. Он начинал ее любить – той любовью, о какой она мечтала всю жизнь. Ровно, мужественно, чуть снисходительно. Ася снова надеялась и ждала. То, что Валерий позвал ее к своим друзьям, она расценивала как важный этап. Он уже связывал себя с нею. Она гордилась тем, что он ее позвал.
Телефон зазвонил в одиннадцать двадцать восемь, и Ася быстрее молнии метнулась к нему.
– Это ты? – выдохнула она, с восторгом отмечая, что Валерий наконец-то становится точным и не заставляет ждать себя по полчаса, по часу...
– Ну кто же еще? – сказал полузабытый, болезненно знакомый голос. – Слушай, где тебя носит? Я чуть с ума...
– Меня нигде не носит, – произнесла Ася, мгновенно окаменев. – Ты подбирай слова, будь добр.
– Ась, ты что? Ты еще... – он помедлил, – дуешься?
– Нет, – ответила она удивленно. – С чего ты взял?
– Не отпустили с работы, да? Как ты себя чувствуешь-то?
Татка слушала, делая вид, что заполняет какой-то документ.
– Нормально.
– Ася, – сказал Симагин после едва заметной паузы. – Ася, я в Ленинграде!
– Да, я догадалась. А из Москвы ты не мог позвонить?
– Ой, Аська, да я сто раз звонил! – заторопился он, словно обрадовавшись тому, что она наконец в чем-то его упрекнула. – То тебя нет, то занято – хоть плачь. Тебе не передавали разве?
– Ладно, – сказала Ася. Сердце билось судорожно. Оказалось труднее, чем она полагала. Не поворачивался язык. Зачем упрекнула? Сама же не подходила. Валерий может позвонить. А ведь не дозвонится с первого раза и больше не станет. Обидится. И будет прав. Слов она ему наговорила с три короба. А мизерное дело – свободный телефон вовремя – не сделала.
– Вот что, Симагин. Трепаться мне некогда, я ведь на работе, между прочим.
– Да-да, конечно, мне тоже надо... скажи только – ты в порядке?
– В порядке.
– Ну и ладушки, – голос Симагина мигом повеселел. – Слава богу. Я встречу тебя после работы, и вместе поедем к тебе, чтобы сразу перетащиться. Ага? Соскучился – жуть. Я закажу такси...
– Нет, – ответила Ася ровно, – не надо меня встречать после работы и заказывать такси. Не траться. Я ушла от тебя, Симагин.
В трубке безлюдно хрустело. Ася сделала движение повесить трубку, но там все-таки раздалось:
– А?
– И хватит. Ты меня предал и звонишь, как ни в чем не бывало. Уверен, что я опять завиляю хвостиком. Еще бы – гений осчастливил! Аська должна с голыми пятками бежать, как верная собачонка, да? Я больше не буду вилять хвостиком.
– Ася, да что случилось?
– Я тебя больше не люблю.
– Ася!!! – отчаянно закричал он.
– Я хочу повесить трубку, – сказала она и, как всегда, сделала, что хотела.
– Ты молодец, – решительно сказала Татка. – С этими сволочами только так и надо.
– Ладно, все. – Ася затрясла головой. – Дай огня. Гадость. Она достала сигарету. Пальцы все-таки дрожали. Попробовала работать. Буквы валились друг на друга. Ася подошла к окну и стала смотреть, как желто-серая Нева тяжко прогибается под ударами ветра.
Она успела выкурить две сигареты и вернуться к работе, когда дверь хлопнула как-то по-особенному. Тревожное чувство оторвало Асю от бумаг. Симагин стоял перед нею – как всегда, встрепанный, нахлестанный ветром. Какой-то недоделанный. Она болезненно сморщилась и опустила голову. Симагин стоял и смотрел. Она что-то писала и чувствовала его взгляд, опущенный ей на темя тяжелой, горячей ладонью. И Таткин взгляд она тоже чувствовала. Татка не встречалась с Симагиным, но могла узнать его по фотографиям, которые Ася приносила хвастаться, – Симагин удачно ее снимал, и изредка попадал в кадр, когда их вдвоем снимал отец Симагина или Антон. Не поднимая глаз, Ася почувствовала, как Татка беззвучно вышла из деканата. Симагин молчал.
