Объявление войны. Убийство людей ради спасения животных и планеты - страница 40
Но мышь, которую сварят живьем в кипятке во имя науки, едва ли испытывает облегчение, ведь она не верит в Бога. Поэтому божественное вмешательство — это отговорка. Если бы мышь могла, она бы спросила вивисектора, как Бог смог допустить, чтобы такая жестокость продолжалась, зная о ней!
Ганди и люди из движения нью-эйдж, на которых повлияли восточные религии, решили говорить за мышь. По их словам, смысл страданий животных в том, чтобы обеспечить чувствительных людей возможностями для духовного роста. Эмоциональный опыт позволяет нам повышать свою сознательность и любовь к окружающим. Ганди даже верил в то, что зло жизни запланировано Богом для того, чтобы устроить нам проверку. Вот насколько глубоко проник в нас антропоцентризм. Проблемы мира существуют лишь для того, чтобы нас протестировать! Скажи мыши, что она умирает не ради науки, а ради проверки нравственной ткани человеческого общества. Чтобы считать это истиной, нужно считать планету и всех ее обитателей ресурсами для людей, своего рода препятствиями на нашем пути к просветлению.
Несмотря на все эти факты, некоторые зоозащитники продолжают настаивать на применении тактики ненасилия. В представлении освободителей так происходит потому, что большинство людей — трусы, которым комфортно сидеть на мягких диванах, потягивая пиво и смотря футбол по телевизору. Если человек симпатизирует кошкам или собакам, он может дать двадцать баксов какой-нибудь зоозащитной организации, особенно если та высылает ему фотографии собак и кошек, на которых проводят опыты. Людям легко протестовать против вивисекции. Для этого им не нужно менять свои привычки, как, например, в еде, или отказываться от вождения машины. Разумеется, они продолжают покупать лекарства, когда заболевают, зная, что фармацевтическая компания тестирует их на животных.
Подобные самодовольные люди, составляющие большинство в обществе, слишком ленивы. Кроме того, их жизням ничего угрожает, поэтому они не участвуют в настоящей борьбе за животных. Движение за гражданские права в Индии и в США были созданы людьми ради людей. Индусы боролись за независимость от британцев, женщины сражались за равноправие с мужчинами, черными бились за соблюдение своих конституционных прав, гомосексуалисты отстаивали свое равенство с гетеросексуалами, пенсионеры стремились удержать свое влияние в обществе. И все эти войны продолжаются. Это войны людей, которые хотят власти в рамках системы. Это корыстные начинания. И они возникают лишь тогда, когда группа людей чувствует угрозу и притеснение, достаточные, чтобы спровоцировать восстание против угнетателей.
Движение за освобождение животных совершенно иное. Когда ты сам свободен, нужны небывалая храбрость и убеждения, чтобы сражаться за свободу других. Большинство людей лишены этих качеств. Поэтому они прячут свой недостаток храбрости и преданности делу за верой в Бога или за принципами ненасилия.
Но существует и другое различие между движениями за гражданские права и движением за освобождение животных. Безусловно, ни одно движение за гражданские права не обходилось без потерь, но масштабы резни, которой подвергаются животные, бесконечно больше, чем все, что переживали люди. За идеалы свободы могут умирать тысячи людей; но миллиарды животных убивают систематически, бездумно и жестоко год за годом — это миллионы животных в день! Животных выращивают для забоя и кормят на убой. Уровень угнетения, которому подвергаются животные, куда больше, оно более распространено и длится дольше, чем любое угнетение одних групп людей другими за всю историю. Но все равно лишь немногим хватает качеств, необходимых для того, чтобы сражаться на этом пропитанном кровью поле брани.
Судя по всему, эксплуататоры животных знают этот печальный факт. Вот почему столько разговоров с угнетателями заканчиваются их словами: «Я уважаю ваше право жить согласно вашим убеждениям, но я хочу, чтобы вы учитывали при этом и мои». Подтекст таков, что это вопрос разности выборов и образов жизни людей. Представить только, как бы это звучало, если бы они говорили: «Я хочу, чтобы вы уважали мое право обращаться с вашими братьями и сестрами, как я пожелаю». Едва ли вы бы пожали такому человеку руку и разошлись с ним по-хорошему.
