В свою очередь, в сфере вивисекции мало вообще что изменилось. Если угодно, все стало даже хуже. Создание технологий генной инженерии открыло новые возможности для эксплуатации животных. Теперь специальных мышей можно не только производить, но и заражать определенными генетическими заболеваниями. Биомедицинская резня животных продолжается неослабно. Разве что у вивисекторов прибавилось бумажной работы. Несмотря на растущую осведомленность о подобном угнетении любители животных продолжают стекаться в кабинеты терапевтов, финансово стимулируемых кровожадными вивисекторам, и покупать лекарства, тестированные на животных.
Еще один провал ненасильственного подхода — это ситуация с охотой. За последнее десятилетие зоозащитникам не удалось добиться буквально ничего для животных в этом плане. Более того, сейчас действуют законы, запрещающие активистам за права животных шататься по лесам и мешать убийствам диких зверей и птиц.
Почему вивисекция и охота остались невосприимчивы к прогрессу, в то время как другие области оказались более гибкими для перемен? Ответ прост: потребители влияют на прибыль компаний, таких, как рестораны и производители косметики. Им ничего не стоит добавить этичный товар в прейскурант, как это сделал в свое время Burger King, начав продажу вегетарианских бургеров наряду с обычными. Однако фармацевтическая и медицинская индустрии знают, что люди будут покупать их продукцию вне зависимости от того, тестирована она на животных или нет. Как было сказано выше, если людям больно, их моральные принципы идут ко всем чертям. Что касается охоты, то это изолированный бизнес, на который не влияют интересы и склонности обывателя. Охотники приобретают ружья и амуницию в специальных магазинах и платят лицензионные сборы, поддерживая тем самым государственные институты, присматривающие за охотой. Широкая общественность мало влияет на эти сферы жизни.
Освободители призывают любителей животных быть реалистами в оценке успешности ненасильственного подхода, если говорить о его помощи животным. Действительно, мы можем наблюдать кое-какие перемены. Однако освободители привыкли рассматривать эти изменения в контексте других социальных сфер, таких, как экономика, учитывая, что корпорации руководствуются непостоянными интересами корыстных потребителей, которые заботятся главным образом о своем здоровье и долголетии.
Все изменения, с которыми столкнулись животные, являются прямым следствием заботы людей о собственных интересах. Популярность вегетарианства является лишь одним из доказательств этой истины. Многие группы, сражающиеся с опытами на животных, говорят общественности, что такие эксперименты вредят человеческому здоровью. Они призывают: остановите вивисекцию, ведь она убивает людей! Подход Ганса Роша[9] именно таков, когда он разоблачает различные факты относительно человеческих смертей, как последствий тестирования лекарств на животных.
Законодателям, которые выступают с инициативами против трапперов, приходится апеллировать скорее к потенциальной угрозе капканов для детей или домашних животных, нежели к тому, как страдают дикие звери. Попытки покончить малогабаритными загонами для лабораторных животных были неразрывно связаны с утверждениями о том, что в таких загонах здоровье животных всегда ослаблено, что приводит к ложным медицинским выводам относительно препаратов, которые тестируются на узниках. Группы вроде Комиссии за модернизацию медицинских исследований особенно яро атакуют вивисекцию за ее неэффективность в помощи людям.
Индустрия косметики на первый взгляд кажется исключением для зоозащитного движения. На самом же деле она не является никаким исключением. Чтобы продавать косметику, необходимо вызывать у людей чувства и образы. Чтобы бороться с вивисекцией, активисты используют фотографии ослепленных кроликов, вызывая у потребителей неприятные ассоциации с товарами, которые они покупают. Точно так же они рождают в обывателях ощущения умиления и сострадания, связанные с продукцией, не тестированной на животных, когда показывают картинки с нежными, красивыми людьми, ласкающими мягких, пушистых зверьков. Корысть потребителей, страждущих красивых изображений, мотивирует их покупать товары, не имеющие ничего общего с жестокостью к животным, потому что жестокость к животным откровенно непривлекательна.
