Смеюсь, на мгновение-другое совершенно забывая о своих горестях.
— Ты неподражаема, Мел!
— Как и положено быть настоящему художнику! — весело отвечает она. Ее лицо опять серьезнеет. — Ну, так ты разговаривала с Уилфредом?
Мел дает мне дельный совет: немедленно взбодриться, чтобы не являться домой подавленной и взвинченной и не дать Уилфреду повод думать, что я, не успев стать ему женой, уже превращаюсь в сварливую стерву. Сначала я нахожу ее идею неосуществимой, но она пускается описывать летние платья, которые видела накануне в «Блумингдейлс», и говорит, что мне непременно стоит приобрести парочку, чтобы поднять себе настроение. И мое расположение духа, особенно когда мы выходим из такси и направляемся к магазину, само собой улучшается.
Время в примерочных и между вешалок с всевозможной одеждой пролетает незаметно. После «Блумингдейлса» мы едем перекусить, выпиваем по бокальчику вина (от которого делается еще спокойнее), потом Мел зовет меня на концерт Гордона.
В нерешительности смотрю на часы. До возвращения Уила с ипподрома остается полчаса.
— Как-то нехорошо получится… — говорю я. — Выпила, нарядилась во все новое, еще и опоздаю.
Мел хватает меня за руку и тянет к такси.
— А по-моему, наоборот! Уилфред не ожидает ничего подобного. Полагает, что ты полдня сидишь как на иголках, прокручиваешь в голове колкости, которые ему выдашь, и встретишь его с перекошенным от злости лицом. Поверь, он и сам опоздает — кому охота продолжать скандал? А ты удиви его. Явись немного навеселе, красивая, с улыбочкой. Еще и позже, чем договаривались. Пусть призадумается, чем это ты занималась и с кем проводила время. — Она почти силой запихивает меня в такси, садится рядом и называет адрес. Машина трогается с места. — Никто не заставляет тебя торчать на концерте до конца. Только посмотришь, какой Гордон на сцене лапочка, и мчи к своему ненаглядному.
— Мне еще надо будет забрать машину, — ворчу я, раздумывая о том, что слова Мел не лишены смысла.
Она предпочитает ездить на такси и меня таскает за собой. По ее мнению, автомобиль очень ограничивает свободу (нельзя лишнего выпить, то и дело заправляйся). Без машины, как Мел без конца повторяет, человек гораздо счастливее.
Она пожимает плечами.
— Взглянешь на Гордона, заберешь свою железку — и дуй к Уилфреду. — Она резко поворачивается и грозит мне пальцем. — Только имей в виду: Гордон мой. Чур не влюбляться!
Прихожу домой с легким чувством вины, но совсем в другом настроении. Гордон, с утянутыми в хвостик волосами, в рубашке и темных брюках, смотрелся на сцене и впрямь как юный бог. И потрясающе играл. Но больше всего меня поразило то, что в нем не было ни капли стеснительности. Он настоящий артист и, выступая, преображается. Нет, влюбиться в него я не влюбилась, но отчасти поняла восторги Мелиссы. А по пути домой раздумывала об их отношениях, поэтому, слава богу, отвлеклась мыслями от нас с Уилфредом.
Он выходит в прихожую со скрещенными на груди руками и изумленно смотрит на мой пакет с покупками.
— Привет! — восклицаю я.
Уил обводит меня удивленным взглядом. Я не в привычных джинсах, а в новом платье. Самой странно, но оно, хоть и не сшито по фигуре, очень удобное.
— Привет, привет, — задумчиво произносит Уил. — Ты это откуда?
Пожимаю плечами.
— Ты же сам посоветовал: погуляй, развейся, остынь. Вот я и…
Он хмыкает.
— По-моему, ты увлеклась.
— Тебе не угодить, — со вздохом говорю я, тайно радуясь, что наш с Мелиссой план действует. — Не нравится платье? — Ставлю пакет на пол и походкой модели иду до конца прихожей, демонстрируя Уилу обнову.
Он напряженно улыбается.
— Нет, почему же. Очень… эффектно. Даже странно…
— Странно? — Приостанавливаюсь у двери в гостиную и иду обратно, уже не стараясь вилять бедрами. — Что тут странного?
— Что после такого неприятного разговора ты преспокойно помчалась по магазинам.
Останавливаюсь и повожу плечом.
— Я была не только в магазине. Еще в гостях у Мел, в одном изысканном французском ресторанчике и гм… на концерте.
— На концерте? — Уил резко наклоняет вперед голову и сильно хмурится. — Ты что, шутишь?
