«Как человек, смакующий ситуацию», – подумала Офелия.
Однако радостное возбуждение Бартоломе длилось недолго. Его улыбка потухла при виде разъяренного лица Торна. Тетушка Розелина тоже заметно побледнела.
Доктор, который явственно ощутил общую неловкость, поспешил сменить тему.
– Меня крайне интересуют необычные свойства вашей семьи, – сказал он, обратившись к тетушке Розелине. – Ваша власть над самыми обычными предметами просто поражает воображение! Простите мою нескромность, но могу ли я узнать, в чем заключается ваша профессия, мадам?
Тетушка Розелина промокнула губы салфеткой.
– Моя специальность – бумага. Я разглаживаю, реставрирую и восстанавливаю документы.
Она взяла со стола карту вин, бесцеремонно разодрала ее на части, а затем простым прикосновением пальца привела в прежнее состояние.
– Очень интересно! – одобрительно сказал доктор, поглаживая свои крошечные усики. Официанты начали разносить суп.
– Еще бы не интересно! – гордо ответила тетушка. – Я спасла от гибели архивы огромной исторической ценности. Все члены нашей Семьи – специалисты по генеалогии, реставраторы, хранители – состоят на службе у Артемиды.
– И вы тоже? – спросил Бартоломе, послав Офелии сияющую улыбку.
Ей не хотелось уточнять, что все это в прошлом. Но Розелина ответила вместо нее, между двумя ложками супа:
– Моя племянница – великолепная чтица.
– Чтица? – изумленно переспросили в один голос старший помощник и врач.
– Я заведовала музеем, – коротко сказала Офелия.
Она умоляюще взглянула на тетку, давая понять, что не нужно развивать эту тему. Ей было больно говорить о том, что осталось в прежней жизни. Прощальные взмахи платков возле башни аэропорта не давали покоя. Больше всего ей хотелось сейчас доесть суп-пюре и уйти спать.
Но, на ее беду, тетушка Розелина была сделана из того же теста, что и мать Офелии. Недаром же они были сестрами. Старушке ужасно хотелось поразить Торна.
– Нет-нет, не скромничай, музей – это пустяки! Знайте, господа, что моя племянница способна входить в телепатическую связь с предметами, читать их прошлое и проводить в высшей степени точные экспертизы.
– А вот это забавно! – воодушевленно откликнулся Бартоломе. – Может, вы устроите нам маленькую демонстрацию, милая девушка? – Он потянул за золотую цепочку, свисавшую из кармана его парадного кителя, и вытащил прикрепленную к ней медаль. – Вот мой талисман. Человек, подаривший мне эту медаль, сообщил, что она принадлежала одному древнему императору. И мне безумно хочется узнать о ней побольше.
– Я… не могу, – пробормотала Офелия.
Бартоломе был крайне разочарован.
– Не можете? Почему?
– Этика чтецов запрещает мне это. Я ведь восстанавливаю не прошлое предмета, а прошлое его владельцев. Таким образом, я невольно проникну в вашу частную жизнь.
– Да, таковы законы этики чтецов, – подтвердила тетушка Розелина, демонстрируя свои лошадиные зубы. – А чтение частной жизни допускается только с согласия владельца.
Офелия вновь укоризненно взглянула на нее, но та явно решила блеснуть талантами племянницы, чего бы это ни стоило. И добилась своего: нервная рука Торна выпустила ложку и замерла на скатерти. Он внимательно слушал. А может, просто уже не был голоден.
– Ну, в таком случае даю вам свое разрешение! – заявил Бартоломе, как и следовало ожидать. – Я хочу узнать, кто он был, мой император!
И он протянул девушке золотую медаль, такую же блестящую, как его пуговицы и зубы. Сперва Офелия рассмотрела ее через очки, и ей тут же стало ясно, что побрякушка не имеет к древности никакого отношения. Решив скорее покончить с этим, она расстегнула перчатки. Пальцы коснулись медали, и перед глазами замелькали видения. Она впитывала их все – от совсем недавних до самых старых, пока еще не спеша истолковывать.
Сеанс чтения всегда разворачивался именно так, от настоящего к прошлому. Тоска и одиночество в небе, наедине с бесконечностью… Кроткая супруга и малыши, ждущие дома… Они далеко, они почти не существуют… Полеты, один за другим, не оставляют следа в душе… И женщины… И скука, которая сильнее угрызений совести… Внезапный блеск стали на фоне черного плаща – это нож… Чей-то муж мстит за себя… Острое лезвие натыкается на медаль в кармане кителя… Снова скучно… За брелан
