Однако за два последних дня Гай убедился, что она совсем не так хрупка, как кажется. Она не раз демонстрировала такое мужество, какое скорее подходило бы мужчине. Или глупцу. Эта женщина – настоящая загадка. Когда Гай принимался спокойно и неторопливо обдумывать все, что произошло за последнее время, у него не возникало ни тени сомнения, что она так же коварна и хитра, как и все члены ее семейства. Но в ее присутствии ему в голову приходили какие-то пустяковые, но важные детали ее поведения, которые никак не соответствовали образу заговорщицы.
Конечно, нет никакого сомнения, что в какой-то степени его колебания вызваны сильнейшим физическим влечением, которое он испытывает по отношению к ней. Только мертвец сможет устоять перед ее красотой. И все же немалую роль здесь играет ее характер. Гаю за время его долгих путешествий не раз приходилось встречать интриганок и мошенниц всех родов, но у Клаудии не было с ними ничего общего. От нее исходило удивительное ощущение невинности и собственного достоинства. И эта ранняя зрелость ума – откуда она? Похоже, горьким опытом ей досталось знание того, что невинность редко способна помочь в этом жестоком мире.
– Зачем вы велели отвести меня в вашу спальню, барон? – спросила Клаудия, не оборачиваясь, как будто знала о присутствии Гая все то время, что он разглядывал ее.
Ее спокойствие разозлило Гая. Чувствительная женщина давно бы, обливаясь слезами, билась в истерике, предприимчивая – постаралась бы втереться к нему в доверие и извлечь максимальную выгоду из создавшейся ситуации. Но этот спокойный, взвешенный подход гораздо более уязвил его, нежели слезы или робкие взгляды. Менее всего ему сейчас нужна была святая Клаудия – он мечтал о страстной Клаудии, чувственной Клаудии, наконец, просто благоразумной Клаудии. Со святой ему сейчас не хватит терпения общаться. Надо было поместить ее в другую комнату – по крайней мере, он мог бы тогда хотя бы без помех выспаться.
– Я полагал, вам будет приятно принять ванну и поесть в спокойной обстановке. В бане и общем зале не так удобно.
Глаза Клаудии расширились от удивления, она оглядела Гая с головы до ног, затем покачала головой.
– Мне сложно поверить, что вы так внимательны по отношению к своим пленникам.
– Вы можете судить по себе, – парировал Гай. – И я бы не сказал, что вы моя пленница.
– Тогда кто же я?
– В послании королю я назвал вас гостьей. – Клаудия растерянно посмотрела на него, и Гай почувствовал некоторое удовлетворение. Он ведь тоже способен изображать святого. – Я попросил его сообщить моему гонцу, где он может разыскать вашего брата.
– Вы поможете мне найти Данте?
– Да, но на вашем месте я бы не питал особых надежд. – Сложив руки за спиной, Гай перевел взгляд с лица Клаудии на распахнутое окно. Луна, проглядывавшая сквозь облако, была похожа на хрустальный шар в руках цыганской гадалки, и в этом шаре Гай как будто мог читать будущее. – Наемники на службе короля не живут долго. Немногие могут протянуть год, и лишь особо удачливые – четыре или пять лет. Более чем вероятно, что мой посланник вернется с новостями о смерти вашего брата. – Он остановился, ожидая реакции со стороны Клаудии, хоть какого-нибудь признака того, что она услышала и поняла его. Она молчала, и Гаю стало стыдно за свою резкость. – Я не хотел зря заставлять вас волноваться, но, мне кажется, надо учесть все возможности. Вы думали о том, что будете делать, если Данте нет в живых?
– С Данте все в порядке, – убежденно заявила Клаудия, но стиснутые кулаки непроизвольно выдали ее неуверенность. – Он храбрый и сильный рыцарь, и никто не сможет победить его на поле чести.
Гай не стал говорить, что враги короля редко выходят биться на поле чести.
– Но ваш брат Роберто тоже состоял наемником на службе короля. Вы знаете, чем он закончил.
– Это разные вещи, – не сдавалась Клаудия. – Данте совсем не похож на Роберто. Он никогда не совершит бесчестного поступка.
– Вы думаете, у короля Англии меньше врагов, чем у короля Шотландии? Что он посылает своих наемников на менее опасные задания?
– Он жив, можете быть уверены, – величественно выпрямившись, Клаудия даровала Гаю взгляд, достойный королевы. – Он жив и вскоре приедет за мной.
