Вскоре они добрались до того места, где за одним из валунов открывался выход на тропинку. Туман по-прежнему был густым, и Пирс решил, что именно здесь лучше всего ошеломить ничего не подозревающего Тернера. Они дождались, когда Елена приблизится к валуну. Траскотт протянул к ней руку, а… дальше события развивались весьма стремительно.
И вот теперь, крепко обнимая Порцию, Пирс благодарил Бога за то, что она цела и практически невредима.
– А где мама? – вдруг спохватилась девушка.
– Она в безопасности. С ней Уолтер.
– А Тернер свалился вниз.
– Я видел. Нужно будет послать кого-нибудь к реке. Впрочем, вряд ли он остался жив.
– Не понимаю, на что он надеялся, решив увести нас силой. Даже Елена сопротивлялась бы ему на каждом шагу, не говоря уж обо мне, – сказала Порция.
– Это он с отчаяния, – предположил Пирс. – Надо же было хоть что-то прихватить с собой.
Он помог Порции подняться на ноги и повел ее к узкому проходу, скрытому за валуном. Девушка остановилась, чтобы посмотреть вниз, туда, где должен был лежать капитан Тернер. Однако из-за тумана ничего не было видно.
Через несколько секунд Порция уже обнимала мать. Мужчины молча стояли рядом, стараясь им не мешать. Когда женщины немного успокоились, Пирс сообщил о тщетной попытке захватить Карла Эдуарда.
– Так это произошло сегодня? – изумилась Порция.
– Ну да. Пока вы гуляли в саду. Должно быть, Тернер заметил вас и отделился от отряда. Миллисент сказала, что лейтенант, бывший за старшего, даже обрадовался, когда Тернер их покинул. – Обратив внимание на то, что Елена немного бледна, Пирс повернулся к кузену: – Уолтер, отвези женщин домой, а я тем временем спущусь к реке.
– Оставь это мне, – сказал Траскотт, хлопнув Пирса по плечу, и кивнул в сторону Порции. – Забудь про эти скалы и иди к ней. Сейчас тебе нужно думать о вашем совместном будущем.
В прозрачном голубом небе сияло яркое августовское солнце. Несмотря на ранний час, у небольшой, сложенной из камня церкви уже начал собираться народ. Отовсюду доносились звуки волынок. В замке многие комнаты и залы были украшены, и все его обитатели, казалось, затаили дыхание в предвкушении ожидаемого события. Дом буквально утопал в цветах, а из кухни плыли изумительные запахи готовящихся кушаний. После обряда венчания ожидалось грандиозное пиршество.
Леди Примроуз уже вернулась из Эдинбурга, а за неделю до свадьбы приехала домой и вдовствующая графиня Эйтон, мать Лайона и Пирса, в сопровождении чернокожей компаньонки Онеуайи и семейного адвоката сэра Ричарда Мейтланда. Прибыло множество родственников и друзей. А также представители высшей шотландской аристократии, возглавлявшие сплоченное сообщество сторонников принца Карла. Они хотели взглянуть на Порцию и засвидетельствовать ей свое почтение.
За три дня до бракосочетания в Баронсфорд прибыл посыльный с щедрыми подарками от некоего обожателя, который, по словам леди Примроуз, очень сокрушался по поводу того, что в силу обстоятельств не сможет лично присутствовать на свадьбе. Жениху предназначалась золотая табакерка, инкрустированная драгоценными камнями, стоимость которой явно превышала десять тысяч фунтов. Невеста получила кушак из клетчатой ткани с запрещенной расцветкой рода Стюартов, который следовало надеть поверх свадебного платья, и украшенный бриллиантом медальон на золотой цепочке. Открыв медальон, Порция обнаружила миниатюрное изображение двух возлюбленных – Елены и Карла. Со слезами на глазах девушка смотрела на своих родителей – такими они были более двадцати лет назад.
Порция как раз надела присланные подарки поверх свадебного наряда, когда за ней пришла Елена. Через открытое окно с улицы доносились голоса тех, кто в качестве своеобразного эскорта должен был сопровождать невесту к церкви.
– Мне так жаль, что у тебя отняли счастье, – сказала Порция, показывая матери медальон.
– Не стоит вспоминать об этом, – улыбнулась Елена. – Ничего у меня не отняли, я снова обрела дочь. Сегодняшний день самый счастливый в моей жизни.
В голубом платье, с чуть припудренными золотистыми волосами, уложенными в красивую прическу, Елена казалась значительно моложе своих лет.
