Что ж, решила она, можно будет пожертвовать половиной одного из этих дней на визит к матери. Однако следует ее к этому подготовить. Поэтому в пятницу она отправилась на улицу Гей-Люссак. Встретила ее Жюстина. Полчаса Камилле пришлось ждать, пока мадам Бриваль досмотрит свой любимый сериал. Как она ни любила дочь, но оторваться от экрана не могла. Но даже самое занудливое когда-то кончается.
После обычных расспросов о здоровье, о делах Камилла собралась с духом и объявила, что завтра собирается прийти не одна.
— Кто же этот гость? — спросила мадам Бриваль.
— Человек, с которым я познакомилась... недавно, — ответила Камилла. — Он мне очень нравится, и я надеюсь, что понравится также и тебе... и Жюстине тоже, — добавила она, повернувшись к старушке.
— Кто же он? Как его зовут? — почти одновременно спросили обе дамы.
— Его зовут Роберт. Он американец, — стараясь говорить как можно тверже, объявила Камилла. Она знала, что матери не понравится то, что она сообщила, и не ошиблась.
— Американец? — недоуменно и как бы обиженно протянула мадам Бриваль. — Никогда не думала, что тебе может понравиться американец. А что, он тебе... очень нравится?
— Как ты думаешь, мама, если бы не очень — стала бы я знакомить его с тобой? — ответила вопросом на вопрос Камилла.
Мадам Бриваль должна была признать, что в этом есть резон, однако у нее возникли новые вопросы.
— Чем же он занимается? Он молод? Есть ли у него дети? — спрашивала она. Камилла начала рассказывать о Роберте. Она с досадой вынуждена была признать, что на некоторые вопросы она ответить не может. Однако ей не хотелось признаться, что она знает своего возлюбленного еще недостаточно, и она отвечала уклончиво или говорила наугад. Не сказала и о том, что познакомилась с Робертом всего десять дней назад; старая Жанна Бриваль пришла бы просто в ужас от такого сумасбродства. Зато сообщение о профессии Хагена пришлось ей весьма по душе — конструктор, инженер — эти профессии всегда привлекали мадам Бриваль. Камилла сообщила, что он весьма начитан, разбирается в живописи, в истории.
Сказав о живописи, Камилла вспомнила, что хотела кое-что спросить у матери. Она осведомилась, хорошо ли она знает предков своих и отца; не было ли среди них кого-то из рода баронов де Шателлэ?
Жанна Бриваль задумалась, затем ушла в другую комнату и вернулась с несколькими тиснеными папками: в них хранился семейный архив.
— Боюсь, что я не смогу с уверенностью ответить на твой вопрос, — сказала она. — Смотри, вот генеалогическое древо моего рода Дюмурье. Он ведет свое начало с того момента, когда испанская дворянка Луиза Контрерас вышла замуж за гасконского дворянина Филиппа Дюмурье. Однако записи свидетельствуют, что дворянство ему было пожаловано за военные подвиги. Стало быть, бароны не могли быть его предками. Но, возможно, они были среди предков моей прапрабабушки? Что касается рода Бривалей, то о нем известно еще меньше... Но почему ты спрашиваешь?
Камилла, не вдаваясь в подробности, рассказала о посещении замка де Шателлэ и о портрете баронессы д’Аргонь. Обе старушки выслушали ее рассказ с большим вниманием, хотя Камилла не рассказала о самом удивительном в этой истории — о буквальном совпадении лица на портрете с ее собственным...
— Ну, я еще пороюсь в наших семейных бумагах, — задумчиво проговорила Жанна Бриваль, выслушав рассказ дочери. — Я также поговорю с господином Денье, нашим нотариусом. Но что может дать тебе этот титул, даже если выяснится, что ты имеешь на него все права? Разве что владельцы замка упомянут тебя в своем завещании...
— Но, мама, я вовсе не рассчитываю стать владелицей замка, — возразила Камилла. — Мне просто интересно.
Разговор вновь вернулся к Роберту Хагену. Договорились, что Камилла со своим спутником придут в гости к матери вечером в субботу.
Вернувшись домой, Камилла убрала квартиру, расставила везде цветы. Теперь-то она встретит Роберта так, как ей хотелось, а не впопыхах, как прошлый раз! Приготовив все, она села у телефона, ожидая звонка Роберта. Однако он не звонил. Тогда она решила позвонить сама. Удивительно — в номере, который занимал Роберт, никто не подходил к телефону. Такое случилось в первый раз.
