тишину.
Спустя пять минут мы приезжаем. Джен выходит нам навстречу и обнимает меня.
– Мне жаль, – смотрит она на меня с сожалением.
– Пожалуйста, не надо Джен, – резко говорю я. Просто, за последние годы я так
часто слышала эту фразу, что она не дает мне утешения. Вместо этого, она заставляет
меня еще больше понимать, в какой ситуации я нахожусь.
Мне двадцать два года, я осталась без родителей и брата. Я не успела разобраться с
чувствами к Райану – и потеряла его. У меня остались только Сэм и Джен.
Конечно, я благодарна, что они рядом, но в данный момент, мне просто нужна
тишина.
Я поднимаюсь в свою комнату и сворачиваюсь калачиком на кровати.
Просыпаюсь, когда Сэм заходит в комнату и включает ночник.
Пустыми глазами я смотрю на него.
– Эй, милая, – он стоит перед кроватью и гладит меня нежно по голове.
– Эй, – отвечаю тихо.
– Через два дня состоится захоронение. Я думал, ты захочешь этого знать.
– Спасибо Сэм, – говорю тихо, когда он выходит за дверь. – Спасибо за все.
– Не за что, дорогая.
****
Весь следующий день я лежу без сна в своей кровати и смотрю в потолок.
Понимаю, что скучаю по Райану, скучаю по суетливому дому Оливера, по всем.
Это так хорошо отвлекало меня от моей боли, которая теперь стала сильнее.
Я стараюсь не плакать, но мои слезы просто не остановить. Воспоминания об отце,
крутятся в моей голове.
Он ушел.
Он никогда не вернется.
Так же, как Логан, мама и бабушка.
Они все оставили меня.
В одиночестве, в мире слез, боли и беспомощности.
Я даже не знаю, сколько сейчас времени, когда тихо стучит и заходит Джен.
– Одевайся, милая, через час мы выходим, – с этими словами она кладет на спинку
стула черное платье.
Я на автопилоте принимаю душ. Мое отражение в зеркале, смотрит на меня
запавшими глазами, как будто я постарела за прошлую неделю на несколько лет. Я
больше не выгляжу, как жизнерадостная двадцатидвухлетняя женщина.
Я собираю волосы в низкий хвост, надеваю черное платье, колготки, черный
кардиган и черные туфли.
Я медленно спускаюсь по лестнице, и Сэм берет меня под руку. Он одет в простой
черный костюм с черной водолазкой под ним.
Сколько раз мы уже надевали черное, чтобы похоронить тех, кого любили?
– Хочешь что-нибудь поесть? – спрашивает он меня обеспокоено, и я качаю
головой. – Ладно, но когда мы вернемся, то ты должна поесть, – настойчиво говорит он и
протягивает мне пальто.
Когда мы садимся в машину, я кладу руку на плечо Джен, сидящей впереди.
– Прости, Джен, я не хотела обидеть тебя.
Она поворачивается и смотрит на меня со слезами на глазах.
– Все нормально моя малышка. Ты не должна извиняться. Мне очень жаль, что
тебе нужно проходить через все это.
Через 20 минут, мы подъезжаем к маленькой церкви, в которой мы прощались с
мамой, Логаном и бабушкой.
Пастор подходит к нам, как только мы входим в церковь.
– Шарлотта, мои искренние соболезнования, – говорит он и протягивает мне руку.
– Спасибо, Отче.
Мы находим наши места в первом ряду.
Сэм решил, что панихида пройдет в узком кругу, и я рада этому. Несмотря на это,
церковь заполнена, и по окончании богослужения я принимаю бесчисленные
соболезнования, едва держась на ногах
Кевин, лучший друг моего отца, в какой-то момент понимает мое положение и
выпроваживает меня из церкви.
– Я действительно не знаю что сказать, – начинает он.
– Ничего Кевин. Ты ничего не можешь сказать или сделать, что улучшит что-то для
меня, – честно говорю я.
– Я понимаю, – он вытирает слезы. Они с моим отцом дружили с самого детства. –
Если тебе что-нибудь понадобится, скажи мне, – Кевин берет мою руку. – Обещай, что
скажешь. Я многому ему обязан.
– Спасибо Кевин.
Наконец, Сэм и Джен вышли из церкви.
– Хочешь домой? – Джен кладет руку мне на плечо, и я слегка киваю.
В этот раз мы не стали проводить поминки.
Через несколько часов, когда мы молча сидели в гостиной на диване я говорю:
– Я хочу вернуться домой.
– Но… – удивлен Сэм.
– Я не могу вечно лежать в кровати под вашим крылышком. Я должна учиться
жить своей собственной жизнью.
– Ты можешь оставаться у нас, сколько захочешь, – мягко говорит Джен.
