– Дима, а почему именно Снорк? Почему не Меченый, скажем? - спросил Миша, ставя чайник на раскаленный металлический круг на печке.
– А не знаю. Первое что вспомнилось, то и назвал. - отмахнулся он. - Сам-то чего молчишь? Смотри - сам не придумаешь, тебе придумают другие.
– Ладно, подумаю. Хотя, что тут думать. Был Морозом, Морозом и останусь.
– Чего это вы тут ржете как кони? - спросил вошедший Татарин и прижался к горячей печке. - Всех покойников распугали. Еле по местам уложил.
– Да мы тут себе новые клички-позывные придумываем. - начал Алексей. - А то Кедр сказал, что несолидно поисковикам…
– Сталкерам! - перебил его Дима.
– Хрен с тобой, сталкерам несолидно без позывных ходить. Давай, чаю горячего попей. Очень холодно, что ли?
– Не то слово! Днем по сравнению с тем, что сейчас Бомбей был! Ну, и как вас теперь звать-величать? - он обнял кружку с чаем и, улыбаясь, оглядел всех.
– Итак. Дима у нас теперь Снорк. - Татарин лишь улыбнулся - он ведь не видел, как это было произнесено. - Леха - Дядя, Мишка - Мороз. - ответил ему Ринат.
– А сам?
– А себе я еще не успел придумать. Ты зашел как раз.
– Ну, значит, будешь Кромвелем! - придумал за него Татарин.
– Почему Кромвелем? - все недоуменно посмотрели на Камиля.
– А я откуда знаю? Первое что в голову пришло, то и сказал.
– Вас сегодня с Димой муза клички посетила что ли? Что он, что ты - оба с ходу прозвища придумываете. - заметил Миша. Все снова засмеялись, но в итоге решили оставить Рината Кромвелем. Ринат прошелся по комнате и открыл никем до этого не тронутый шкаф. Под одобрительные замечания друзей он извлек оттуда большой овчинный тулуп, который тут же был вынесен Кедру.
Ринату выпало дежурить последним. Как раз до семи утра. Миша растолкал его, и сам улегся в нагретый спальник. Ринат надел на себя чуть согревшийся на печи тулуп и вышел во двор. Снег противно скрипел под ногами, когда он шел к сараю, в который загнали снегоходы. Посветив фонарем и убедившись, что все на месте он снова выбрался во двор. Неожиданно сзади раздался громкий звук выстрела, Ринат инстинктивно упал на снег, пытаясь снять негнущимися пальцами, автомат с предохранителя, тяжелый и неудобный тулуп стеснял движения, лишая его маневренности. Как только ему, наконец, удалось приготовиться к отражению атаки, он тут же громко вслух выругался на себя. Ему уже не раз приходилось нести дежурство на улице до этого, но он никак не мог привыкнуть к тому, что деревья в особо сильные морозы начинают трещать так громко, что этот треск легко можно принять за звук выстрела. Он встал, злобно стряхивая снег с тулупа, и огляделся по сторонам. Замерев на месте, он прислушался. Ему показалось, будто слышит где-то звуки колокола. Ринат снял капюшон, приподнял шапку и снова прислушался. Из-за частых «выстрелов» в лесопосадке вдоль линии было слышно очень плохо, но звон не прекращался, и, казалось, он доносится дальше по маршруту их движения. Послушав еще немного, он надел обратно капюшон и стал быстро расхаживать по двору, чтобы не закоченеть. От дыхания на воротнике тулупа, по ободу капюшона и на маске образовался слой инея, который он, как ни старался стряхивать, все равно намерзал. К концу своего дежурства он окончательно замерз и только горячий чай из термоса еще спасал его. Ровно в семь утра из дома вышел Татарин и загнал его греться, а сам пошел копаться с техникой. Ринат с наслаждением прислонился к растопленной с утра печи, но его позвали к столу.
– Пока негусто. - сказал Алексей, разглядывая карту (точнее копию с реальной карты - оригинал хранился у майора). - Что мы имеем? Ремонтный поезд вот здесь, где Галеева спасли. Состав, в котором зэков везли - чуть дальше. Пассажирский - здесь. И все. Ни одного товарного состава, если не считать того, что рядом с ремпоездом стоял. У нас еще три дня. А то Кромвеля его королева казнит, если он к Новому Году не вернется.
– Будто сам хочешь в сугробах встречать его? Тут такое дело - я колокола ночью слышал.
– Какие еще колокола? От мороза у тебя уши наверное звенели, вот и почудилось. - съязвил Кедр.
