Вязальная спица, виден только лишь дюйм…
«Нет. Остановись. Дыши».
Я вырываю свою руку из хватки Коула и вытираю свои потные пальцы о штанину. Каждое неустойчивое дыхание задерживается в моём горле.
— Фей.
Его голос — предупреждение. Он отошлет меня, а я должна увидеть это до самого конца. Если мой отец здесь, он должен оплатить большее количество грехов, чем я могла бы когда-либо представить.
«Будь ветром».
Я закрываю свои глаза на краткую секунду, глубоко вздыхаю, чтобы избавиться от остаточных изображений, которые навсегда выгравированы в моём мозгу, и поворачиваюсь лицом к мужу.
— Заставь его заплатить.
Нет никакой надобности вдаваться в подробности.
Коул крепко стоит на ногах, его тело возвышается над моим, его пристальный взгляд оценивает мои шансы не упасть в обморок и доставить ему ещё большие неудобства.
Я протягиваю руку, имитируя его обычную позу.
— Я готова.
Что бы он ни увидел на моём лице, он быстро всё принимает и пропускает свои пальцы через мои, его большая рука обволакивает мою, такую маленькую в сравнении с его.
Мы движемся к величественной лестнице перед нами, его быстрые шаги ни на секунду не замедляются, чтобы подождать меня. Когда мы достигаем вершины, он понижает свой голос и замирает, его глаза вглядываются в глубину прихожей.
— Какой бы я не отдал приказ — ты подчиняешься. Если ты облажаешься здесь, я буду не способен защитить тебя. Мы зашли так далеко только потому, что люди твоего отца и его система безопасности выведены из строя. Наш человек внутри позаботился обо всём, и дорогой старенький папочка не ожидает посетителей, так что я могу гарантировать, что он предаётся своему любимому времяпрепровождению.
Его глаза встречаются с моими, и среди взрыва красного, который так часто вспыхивает вокруг Коула, я ловлю краткий проблеск тёмно-зелёного — волнение. Он волнуется за меня, за то, что я собираюсь увидеть. Он многого не знает, что я уже засвидетельствовала глубины развращенности моего отца. Я готова столкнуться лицом к лицу со всем, и я более чем жажду наблюдать, как этот ублюдок заплатит своей кровью.
Я хочу сказать ему.
Я хочу объяснить всё, что видела, и раскрыть все мои секреты. Я хочу рассказать ему, что я знаю, почему он на этом пути. Почему этот красивый мужчина, обладатель одной из ослепительных внешностей, но с плохой жизнью, превратился в монстра.
Это потому что он был сделан худшими монстрами и искупался в их развращенных действиях. Сегодня вечером я буду наблюдать, как он сразит наихудшего из них.
Моего отца.
Вместо того, чтобы рассказать ему, я киваю.
Простой жест, который ничего не подразумевает под собой, но, несмотря на это, означает многое.
22
Сегодня будет финал.
Несмотря на всё, что я сделал в прошлом, сегодня вечером решится моя судьба и отсекутся сломанные кусочки моей души.
Не потому, что я собираюсь убить человека, чья смерть стала главной причиной моего выживания, а потому что вынуждаю Фей стать частью своей болезни.
Поскольку заставляю ее засвидетельствовать из первых рук этот акт, как предполагалось, моего финала. «Я поимею тебя, Алек Крэйвен. Теперь я вижу всё так, как есть».
Ещё одну несправедливость.
Она — просто ещё одна жертва господства Крэйвена, несмотря на их кровь, текущую по её венам. Что начиналось как месть за деяние, совершенное давным-давно, вместе с деяниями, совершенными за мою собственную жизнь, теперь превратилось в месть с эпическим размахом.
Сегодня вечером дочь, вероятней всего, увидит, что отец творит со своими врагами.
И их семьями…
Сегодня вечером она испробует судьбу, которая выпала на долю моей матери, тот образ жизни, которого мы оба должны были придерживаться — я и мой брат.
Сегодня вечером она станет свидетелем действий против маленьких детей, в то время как их родители беспомощны и вынуждены смотреть.
Она увидит, как её отец выбирает самых молодых и самых слабых, прилагая самые большие усилия, чтобы они вынесли боль от побочных действий.
Каково это должно ощущаться, когда мужчина наблюдает, как его крошечную дочь насилуют снова и снова, и снова?
На что должно быть похоже, когда мать наблюдает, как её сына разорвали изнутри?
