Я изображаю безразличие. Мой пристальный взгляд сталкивается с его, мои глаза игнорируют красный туман, который нисколько не рассеялся.
Может быть, я отчаянно желаю его, но я тут не она такая. Коул может притворяться незаинтересованным мной, но мой дар точно позволяет мне видеть, насколько я зацепила его, и я использую это знание для укрепления моей решимости.
Он медленно оценивает меня. Я могу видеть, как работает его мозг, но я никогда не смогла бы предположить, какие следующие слова выйдут из его рта.
— Ты останешься здесь.
Мое сердце останавливается в груди.
«Он не собирается свергнуть и убить моего отца? Его планы изменились?».
«Или ещё хуже, он отошлёт меня назад?».
Вы можете сказать, как надо так напортачить в своей жизни — когда место, где вы стали свидетелем ужасных убийств, где вас чуть не задушили до смерти, где вам угрожали практически ежечасно, — становится лучшим местом, чтобы остаться, чем отправиться домой.
Дом.
Что за абстрактное слово.
В панике я бросаюсь вперед, делая несколько шагов, останавливаясь только тогда, когда мой мозг начинает функционировать, и я резко замираю в футе от него.
— Нет. Возьми меня с собой.
Мольба готова сорваться с моих губ, но я удерживаю её.
Мой голос вышел более смелым, чем я думала, его глаза сужаются в неодобрении.
— Ты не та, кто командует здесь, принцесса. Если я говорю, что ты остаёшься, — ты остаёшься.
Выпрямляя позвоночник, я стою перед ним, моё тело бросает ему вызов, отрицая лишения меня силы.
— После всего того, что он сделал, не лишай меня этого. Не отстраняй меня от наблюдения за мужчиной, которого я презираю, мужчины, который украл моё детство, детство, которое сделало меня этим… — я указываю на себя, презрение в моем голосе очевидно, — …не отнимай моё право увидеть, как он заплатит за свои грехи.
Мой голос обрывается на последнем слове, и я проглатываю ком в своём горле, смаргивая влагу с глаз.
Он молча оценивает меня. Не спускает с меня глаз, и я благодарна, что он не замечает, что я прижимаю обе руки к своим бокам, чтобы прекратить их дрожь.
— Тебе станет легче?
Его голос мягок, когда он, наконец, отвечает. Он ждет ответа, но видит моё замешательство.
— Смотреть на меня, сдирающего кожу с твоего отца живьем, поможет отправить твоих демонов на покой? Ты достаточно жаждешь его крови, чтобы слышать его крики вечность? Сможешь ли стерпеть, что твоя плоть, твоя семья, будет убита мужчиной, которому ты теперь принадлежишь, пока смерть не разлучит нас? Ты хочешь этого, принцесса?
Я не колеблюсь.
— Да.
Если мой ответ — отречение от моей души, что ж, так тому и быть.
Он кивает. Принимая правду, он протягивает свою руку мне.
— Тогда, пойдём. Если это то, чего ты жаждешь, — его кровь, я могу обеспечить тебя достаточным ее количеством, чтобы насытить любую потребность в мести, которая у тебя есть.
Я кладу свою руку в его, ленточки черноты, что сейчас являются настолько нормальными для меня, оборачиваются вокруг наших переплетенных пальцев и вьются вокруг наших запястий.
В этот момент, несмотря на причины нашего брака, несмотря на ещё не осуществление супружеских обязанностей, мы — одно целое.
Мы — тьма.
20
Я никогда не испытывал такого чувства правильности.
Зверь внутри меня успокаивается от её прикосновения.
Бог, возможно, покинул и обрек меня на ад еще со дня моего рождения, но если это было ради того, чтобы я достиг этого момента, так тому и быть.
Преисподняя может вечно изжигать мои кости до горстки пепла, ради одного проблеска этого момента или хотя бы ещё одного ее прикосновения…
Я выхожу из моей комнаты, глаза моей матери смотрят мне в спину, рука моей жены в моей ладони, я клянусь и Богом, и Сатаной — я заставлю его заплатить.
Он будет носить свои грехи, написанные на его коже кровью.
Я буду носить его кожу, как трофей.
Она будет носить мою темную душу, как обещание.
21
Мы достигаем нашего пункта назначения — величественного особняка в викторианском стиле в Голландском парке, облицованного красным кирпичом и производящего сильное впечатление, одним из наиболее эксклюзивных памятников архитектуры.
Здание преимущественно уединенное, защищенное высокими кирпичными стенами и окруженное чистыми, ухоженными садами.
