Вокруг все затихает. Я слышала упоминание о Пирамиде раньше. Они — главы «Багряного креста» — люди, которые управляют этим обществом наряду с моим отцом, его якобы самые преданные сторонники.
— Хорошо. Тогда всё будет сделано. И он мой?
Другой голос отвечает моему мужу — мужчина сидит ближе, но с другой стороны комнаты.
— Да. Ты найдешь его, как и было обещано, в месте, где он наиболее уязвим. Между прочим, — продолжает голос, — …просто гениально так устранить Гранта, он, возможно, представлял бы для тебя проблему, если бы ты не убрал его. Хороший ход.
Стол дрожит, когда Коул резко садиться вертикально и бьёт кулаками по столешнице.
— Я вырезал этого ублюдка, потому что он заслужил смерть. Его преданность никогда не была на стороне Алека — она всегда была только для него самого.
Комната затихает ещё раз, и от дальнейшего я приседаю ещё ниже — мой муж вскакивает на ноги.
— Позвольте всем Вам преподать урок. Вы можете сохранить ваших зверюшек, Вы можете делать это по-своему усмотрению, это было частью «Багряного креста» с момента его возникновения, но… — от его голоса идет смертельный холод, — я не потерплю любого, кто трахает детей. Люди не трахают детей. Так что Вы, развращенные ублюдки, должны прекратить это дерьмо немедленно и наказывать тех, кто это делает, или Хантеры сделают это за вас.
Больше никто не говорит. Тишина такая оглушающая, что я слегка поднимаю свои глаза, чтобы посмотреть на разные ноги людей за столом. Ауры циркулируют вокруг их нижних конечностей, как туман, представляющие различные оттенки в настоящее время, но я вижу только одну ауру того, кто испуган, и она принадлежит телу человека непосредственно слева от меня. Его аура кричит от страха и сильной дозы негодования. Этот мужчина любит насиловать детей. Этот мужчина хочет уничтожить Коула навсегда за угрозу своих педофильных желаний.
Его нога дергается, и я молюсь, чтобы он сдвинулся. Я жажду, чтобы он раскрыл сам себя. И я чувствую, что мой муж тоже что-то видит. Возможно, глаза мужчины предают его, возможно, его рот открылся, чтобы протестовать. Чтобы он не сделал — этого достаточно для нападения моего мужа.
Я подаюсь назад и падаю на свою задницу, в то время как тело Коула бросается вперед, и его кресло отлетает назад, ударяясь о стену с такой силой, что замысловато вырезанные ножки откалываются.
Я поднимаю голову, как раз вовремя, чтобы увидеть, как Коул ныряет через стол, вытаскивая большой зазубренный охотничий нож из кобуры на его щиколотке. Таким плавным движением, которое выглядит практически нереальным, он набрасывается на мужчину, чьё паникующее тело тем временем сражается, чтобы встать, и плавно перерезает его яремную вену с такой силой, что он практически обезглавлен. Его безжизненная голова отброшена назад, кровь брызжет из ужасной раны, а шейные позвонки единственное, что удерживает её привязанной к его дрожащему телу.
Начинается паника, мужчины выхватывают пушки, некоторый из них направлены в Коула, некоторые друг на друга, но это не волнует моего мужа.
Он отталкивает стол, вставая в полный рост, и угрожающе впивается взглядом в каждого человека в комнате.
— Это всего лишь проба того, что случиться с теми, кто проигнорируют моё правило. Я не Алек-мать-его-Крэйвен, я — Коул Хантер, и вам потребуется больше, чем несколько пушек, направленных в мою грудь, чтобы убрать меня.
Мужчины стоят с широко распахнутыми глазами, большинство — не борцы, и у тех, кто с оружием в вытянутых руках, в глазах плещется истинное опасение, пока их руки трясутся под весом оружия.
Это элита. Эти мужчины отдают приказы убийцам выполнять их требования, они не убивают сами, это ниже их достоинства. Большинство, вероятно, никогда не стреляли из оружия.
Однако Коул выглядит достаточно опасным, чтобы пролить кровь каждого в этой комнате, даже не дрогнув.
Просто на случай, если кто-то думает иначе, двое мужчин прорывают ряды и медленно встают с каждой стороны моего мужа.
Я узнаю их обоих.
Это — Грим и Люк.
Остальные мужчины смотрят вокруг друг на друга, прежде чем трое занимают места во главе стола.
