Если бы только он мог измерить время, измерить интервалы между рождением рептилий и подсчитать, сколько же у него в запасе времени. Он был уверен, что тродоны вылупляются из яйца через определенные интервалы, хотя он и не знал этого наверняка. У него были наручные часы; но они давно уже остановились.
Паралич медленно отступал. Теперь фон Хорст мог сгибать колени и работать локтями. Он чувствовал, что через некоторое время сможет управлять всеми своими мышцами.
Пока он старался разорвать невидимые путы, разбилось еще одно яйцо, и вскоре Дангар оказался крайним справа — следующей жертвой.
— А после тебя, Дангар, моя очередь. Мне кажется, что к этому времени я буду свободен, но хочу освободить и тебя.
— Спасибо, мой друг, — ответил пеллюсидарец, — но я предпочитаю умереть, а не жить так, как сейчас, когда жива одна голова, прикрепленная к мертвому телу.
— Я уверен, что это не продлится долго, — сказал фон Хорст. — Собственный опыт убеждает меня в том, что действие яда должно пройти. Обычно его хватает для того, чтобы жертва оставалась парализованной, пока ее не съест тродон. Если я смогу освободиться, я спасу и тебя, я уверен в этом.
— Давай поговорим о других вещах, — сказал Дангар. — Я не буду живым мертвецом, а бесплодные надежды лишь мучают меня и делают неизбежный конец еще более горьким.
— Как хочешь, — сказал фон Хорст, пожав плечами, — но ты не удержишь меня от попыток.
И они заговорили о Сари и о земле Амоз, родине Диан Прекрасной, о Стране Вечной Тени и о Враждебных островах Соджар-Аза; фон Хорст видел, что эти воспоминания доставляют удовольствие Дангару, хотя когда сарианин описывал жестоких зверей и диких людей, охотящихся за ними, фон Хорст подумал, что эти места не лучшие для жительства.
Во время разговора фон Хорст обнаружил, что он может двигать плечами и бедрами. Лейтенант получил новый заряд жизненных сил. Только он собрался сказать об этом Дангару, как вдруг оба услышали треск ломающейся скорлупы.
— Прощай, мой друг, — сказал Дангар. — Мы в Пеллюсидаре редко заводим друзей не в своем племени.
Все остальные для нас враги, которых надо убить, иначе они убьют тебя. Я рад, что могу назвать тебя другом.
Видишь, приближается конец.
Новорожденный тродон уже сожрал свою скорлупу и смотрел на Дангара, собираясь броситься на него.
Фон Хорст попытался подняться, но что-то, казалось, все еще держало его. А рептилия, распахнув пасть, двинулась к своей жертве.
Глава III
Единственная надежда
Фон Хорст снова попытался подняться, и снова бессильно опустился на пол. По всему его телу выступил холодный пот. Он хотел закричать и выругаться, но не смог. Дангар тоже молчал. Он не кричал, как другие, перед смертью. Рептилия подбиралась к нему все ближе и ближе. Фон Хорст приподнялся на левом локте, но тут же упал, падая, попытался дотянуться до пистолета на левом бедре, который он безуспешно пытался достать и до этого. На этот раз у него получилось. Он вытащил пистолет из кобуры и снова приподнялся на локте.
Тродон уже почти добрался до Дангара, когда фон Хорст выстрелил. Издав пронзительный крик и взмахнув крыльями, рептилия замертво рухнула на дно ямы.
Дангар посмотрел на фон Хорста с восхищением и благодарностью.
— Ты сделал это, — сказал он, — и я благодарен тебе, но какой в этом прок? Как сможем мы сбежать из этой камеры? Даже если бы и был способ, я не смог бы им воспользоваться — я даже пальцем не могу пошевелить.
— Посмотрим, — ответил фон Хорст. — Когда ты избавишься от паралича, мы найдем выход. Еще мгновение назад верил ли ты в спасение? Конечно нет; однако же, ты жив, а тродон мертв. Кто сказал, что нельзя совершить невозможное?
— Ты прав, — ответил Дангар. — Больше я никогда не буду сомневаться в тебе.
— Теперь надо выиграть время, — воскликнул фон Хорст. Он поднял Дангара, перенес его через разрыв и, положив рядом с последней жертвой, которую принес взрослый тродон, заметил: — Следующий новорожденный не сможет съесть нас, ведь он пойдет к другой стороне разрыва.
— А что же взрослый, неужели он не заметит, что мы лежим на другом месте, когда принесет новую жертву? — спросил Дангар. — К тому же он увидит тело убитого детеныша; и тогда что он будет делать?
