Он прищурил глаза.
— О. Должен сказать, что это сильно разочаровывает.
— Могу прямо сейчас прикинуться немой задницей.
— Не надо! И никогда в будущем. Просто… э… другие подруги ходили вокруг да около дольше, чем ты.
— О, это. — Она рубанула рукой на фразе «подруги ходят вокруг да около». — Ну, тогда я расскажу — чрезвычайно секретное, заметь, — о себе. Я умею определять суть человека. Именно поэтому пошла к тебе домой. Я была уверена, что ты меня не обидишь, только не ты. Все это похоже на то, словно ты входишь в голову человека и точно можешь определить, что он чувствует.
— Эмпатия[9], хмм? Это интересно. Ну, тогда, Крессент, во имя неба, зачем вообще ты давала банде второй шанс?
— Решила, что они немного чокнутые, — ответила она с легкостью. — Когда мы встретились, они не ощущались так, словно собираются причинить мне боль. Они тогда разозлились, и… получается, мой радар не всегда стопроцентно прав. И все же, достаточно близко для джаза[10].
— А эта идея с полетом?
— Чувак, я реально могу! Уверена! Ты только должен прекратить мне мешать спрыгивать с предметов.
Эмпатия… попытки взлететь… и комплекция — маленькая и быстрая… но для такой крохи удивительно тяжелая … что это может быть? Дрейк предполагал, что эти создания из легенды. Так же, как оборотни.
— Крессент, — сказал он внезапно. — Тебе когда-нибудь рентген делали?
Ошеломленная резкой переменой темы, Крессент захлопала ресницами, как блондинка на судебном процессе.
— Мм … не за последние несколько часов.
— И ты никогда не знала своей семьи?
— Нет.
— Хммм.
— Я уже говорила, что ты дико сексуален, когда вот так раздумываешь в стиле доктора?
— Нет, — сказал Дрейк, атакуя ее и бросая на постель, как кот новую игрушку. — Не говорила. Пожалуйста, подробней.
— Пфф… достаточно разговоров. — Крессент схватила его за уши и притянула для поцелуя.
Дрейк ощущал ее язык, танцующий унего во рту и внезапно все стало намного громче и куда яснее. Как это удивительно — заниматься любовью с женщиной и иметь возможность видеть ее, видеть в прямом смысле. Дрейк не мог остановиться!
Забыв о ее происхождении, он прервал поцелуй и переключился на груди Крессент, которые были маленькими, как зимние яблочки. Он вобрал сосок в рот и стал нежно его посасывать. Извиваясь под ним, она придвинулась ближе. Рука его скользнула между ее бедрами и стала пробираться сквозь завитки, все еще влажные после недавних любовных ласк. Фактически, она там была очень горячей и липкой.
Дрейк продвинул пальцы сквозь гладкие складочкии, найдя клитор, несильно нажал на него, потом потер нежное местечко вокруг и ввел в нее свой палец. Он облизывал ложбинку, слизнув пот и пытаясь побороть желание укусить, чтобы оставить метку, которая продержится несколько дней. Его метку.
— О, Господи, — задохнулась Крессент. — Как у тебя это получается? Думала, что мы уже выдохлись, но прямо сейчас готова затрахать тебя до смерти.
— Есть худшие способы умереть, — поддразнил он, и два пальца опять скользнули прямо в нее. Быстрая, как рыбка, Крессент отползла подальше, толкнула Дрейка на спину и села на него сверху. — Попробуй остановить меня и, наверно, слышал это раз сто, но ты действительно хорош…
— Я слышал это… ооу! — Крессент наклонилась и обхватила руками яйца, отчего хватка Дрейка усилилась. — Не важно.
— Хороший песик, — хихикнула она.
— Все равно нужно определить твое происхождение, — сказал он, но голос становился все менее уверенным, когда она обернула пальцы вокруг его члена, сжимая, выпуская и опять сжимая. — В конце концов… умм… о чем мы говорили?
Теперь ее рука заскользила вверх и вниз с восхитительной, убивающей медлительностью.
— О происхождении, — услужливо подсказала она.
— Точно. Ты произошла от обезьяны. И это… фактически… это очень хорошо… действительно… ах… ты ведь не остановишься, правда?
— Никакого мошенничества, большой парень. — Наверно, Крессент решила сжалиться над ним, увидев испуганное выражение лица, потому что переместила свои бедра, и Дрейк скользнул в нее. — Почему тебе должно доставаться все — абсолютно все — самое интересное? — Говоря это, она ехала на нем, приподнимаясь и опускаясь.
