Тродат был медиком по образованию, хотя никакой практики не вел, скорее являлся теоретиком. Однако долг врача был превыше такой мелочи. Он вместе с русскими и немецкими коллегами весь день, ночь и следующее утро пытался спасти раненых. Тродат тогда понял для себя важную вещь: помочь ему в исполнении клятвы смогут только русские. Скажи он тогда об этом кому-нибудь, его бы засмеяли: слабая, агонизирующая, не верящая в себя Россия никем не рассматривалась как серьезный игрок. Да и большинство самих русских были готовы с этим согласиться. Однако Тродат всю жизнь хранил у себя реликвию своего деда: часы русского старшего лейтенанта, которые отец обменял на серебряную фляжку при встрече на Эльбе. И тогда, работая в 2005 году с врачами-спасателями из России, Тродат понял, что русские не просто поднимутся вновь, а изменят мир. И только они смогут вмешаться во всемирную предопределенность, только они встанут на пути тех, у кого Тродат поклялся отнять все шансы. Через три года после событий в Косово в России произошли изменения, и Тродат убедился, что был прав. Он боялся и даже порой ненавидел русских, но они были ему нужны. Он будет искать любой случай и повод, чтобы встретиться с их новыми лидерами и затем работать на них, а значит, и на свою идею, защищать свое видение мира. Два года назад случилось чудо: через пять лет безуспешных попыток Тродата Старший Советник Суворов, серый кардинал российской власти, встретился с ним. В России чудеса случаются. Тродат знал, как заслужить доверие Суворова, как постепенно готовить русских к тому, что им предначертано (да, так он для себя и формулировал – предначертано) совершить. Более всего надежд Тродат возлагал на еще одного Советника – вот кто будет его главным оружием… И, наконец, Тродат прибыл в Россию в качестве совершенно особого иностранного специалиста, прибыл по личному приглашению Суворова. К этому времени он знал о «новом русском тоталитаризме» столько, сколько знали о нем очень немногие, не знал он только того, что ему так и не удастся в ближайшие годы увидеть свое главное оружие.
Мюллер продолжал болтовню, уже далеко уйдя от темы русской «Нивы». Этот бесхитростный технарь-немец был очень аккуратно и мягко запрограммирован. То, что русские спецслужбы владели техникой нейролингвистического программирования, Тродат знал давно. Но и спецслужбы знали, что он знал об этом. Поэтому, а возможно, из соображений бережного отношения к иностранным специалистам, Мюллера запрограммировали очень мягко. Он не говорил ничего, чего не думал, он будет помнить обо всем, что было, когда программа закончится.
– Извините, что перебиваю, герр Мюллер, – сказал Тродат, – я крайне признателен вам за то, что вы подвозите меня до Института. Однако, окажите мне еще одну услугу, ответьте: почему вы встречаете меня?
– Я же говорил: вы новичок, и мне показалось, что вам будет приятно, если привезет вас в Институт товарищ по несчастью.
– Товарищ по несчастью?
– Ну, возможно, я не так выразился… В России вы иностранец, я тоже, но я работаю здесь давно, а вы приехали только что. Общение с нерусским коллегой подбодрило бы вас… и все такое…
– Вас просили об этом сотрудники КГБ?
– Я должен признаться, – поднял правую руку Мюллер и затем приложил ее к сердцу, – да, меня попросил об этом полковник КГБ, который курирует наш Институт. Он сказал, что вы очень ценный специалист, однако, если за вами прислать служебный автомобиль, и вами, и другими сотрудниками это может быть воспринято неадекватно, а если вы поедете на метро, это будет выглядеть не совсем вежливо. Кроме того, два иностранных специалиста по дороге поговорят, я введу вас в курс дела…
– С вами еще кто-нибудь говорил?
– Из КГБ?
– Из КГБ.
– Какая-то дамочка-прапорщик, она выписывала мне пропуск на выход из их зоны, сказала еще раз спасибо… и все такое… А в чем дело?
– Да ни в чем, – пожал плечами Тродат, а про себя подумал: «Вот оно!» – Я просто хотел узнать, кто помимо вас проявил обо мне заботу.
– Что ж, вы узнали?
– Не обижайтесь, герр Мюллер, – грустно улыбнулся Тродат, – извините меня. Просто я знаю, как работают русские. Теперь все сходится, но меня все же что-то беспокоит… Мне рассказывают, как добраться до Института на метро, а затем посылают вас «вводить в курс дела». Ладно. Еще раз: простите и не обижайтесь.
