– Да, да, – ответил он, облизывая верхнюю губу. – Сколько, Розалинда? Сколько там сокровищ?
Она снова опустилась в кресло и пожала плечами, беспомощно разведя руками.
– Никто не знает, сколько их там, хотя Бью клянется, он копал только в верхнем слое.
У Нила от радостного предвкушения закружилась голова.
– Только… только верхний слой? Господи, боже мой!
Розалинда сдержанно кивнула.
– Но у нас теперь столько денег – и такие очаровательные драгоценности и небольшая кучка драгоценных камней – что, я думаю, он не будет возражать, если ты узнаешь о нашем секрете. И потом, вы ведь теперь братья, правда? Все неприятности между нами теперь позади, а ты мой единственный родственник. Как же я могу слушать про твои беды и не помочь, как только могу? Но мне не хочется расстраивать Бью. Только пообещай мне, Нил, не забирать все. Бью убежден, что там хватит на несколько состояний.
– Драгоценности? Необработанные драгоценные камни? – Нил не мог поверить в свою удачу. Однако он мог поверить в глупость своей сестры, которую выслушивал уже минут десять. Неужели она на самом деле верит, будто он возьмет ровно столько, сколько нужно для оплаты карточных долгов? Господи, какие же женщины милые наивные существа! Он стиснул ее руку. – Обещаю, Розалинда. Я возьму ровно столько, сколько мне необходимо. – А мне необходимо все, подумал Нил, ну что же, тем хуже для Боумонта Ремингтона.
– И ты никому не расскажешь? – настаивала Розалинда. Она ясно видела: единственное, чего сейчас хотелось Нилу, – отделаться от нее. Ну, может, он уже собирается уехать в Восточный Суссекс.
Не спятила ли девчонка, гадал Нил. Только сумасшедший поделится таким секретом!
– Не скажу ни одной душе, Розалинда. Клянусь могилами наших родителей. Пусть это будет нашей тайной!
– Ах, Нил! Какой ты милый! – восторженно воскликнула Розалинда, а про себя гадала, почему молния не поразит их обоих за ту ложь, которую они друг другу сказали.
Нил наклонился и поцеловал сестру в щеку, опуская римскую монету в карман.
– Ты лучшая из сестер, Розалинда. Но, как бы мне ни хотелось задержаться до прихода твоего супруга, думаю, ты была права. Я не очень хорошо себя чувствую. Думаю, мне лучше пораньше лечь спать. Передай, пожалуйста, мой привет Бью.
Розалинда снова схватила его за руку. Ей нужно было сказать ему еще одну вещь. Он не должен беспокоиться, что они с Бью собираются вскоре прибыть в поместье Ремингтон.
– Но подожди, Нил! Я же забыла сказать тебе самое важное! Я не отважилась сказать тебе об этом раньше, когда ты выглядел таким удрученным. Но теперь ты опять выглядишь счастливым, и я должна тебе сказать. Мы с Бью скоро уедем из города. Бью везет меня в Рим.
Нил засиял: плохие времена позади, удача повернулась к нему лицом.
– Рим? Прекрасный город! Как я рад за тебя, дорогая сестра, – сказал он и в награду за хорошие новости поцеловал ее в щеку. Ему не придется постоянно оглядываться через плечо, гадая, не появится ли сейчас его мускулистый шурин и не испортит ли он ему настроение. – Когда вернетесь, обязательно расскажешь мне обо всем, что там увидишь. До свидания.
– Но Нил, а моя монета! – крикнула вслед ему Розалинда, протягивая к нему руку.
– Да-да. Очаровательная вещица. Некогда, моя дорогая, – ответил он, посылая ей воздушный поцелуй. – Некогда, некогда.
Надежно спрятавшись за колонной, Бью наблюдал за тем, как улыбка Нила стала совершенно дьявольской, когда он поспешил к двери, даже не попрощавшись с хозяином и хозяйкой дома.
Потом Бью подошел к жене.
– Он взял мою монету, – надулась Розалинда, притворяясь удивленной дерзостью своего брата, не говоря уж о его жадности и легковерии. – Я предложила ему возможность вернуть свои проигрыши, а в благодарность за это он убежал с моим счастливым талисманом.
– Бедная Рози, – посочувствовал Бью, протягивая ей руку. При первых звуках вальса, который заиграл маленький оркестр леди Стаффорд, она встала, – как сказала бы Бриджит, твой брат негодяй больше, чем сам дьявол.
– Да, – с улыбкой согласилась Розалинда. – Но спорим на медовый месяц в Риме, что с измазанным грязью носом он будет выглядеть более смирным.
