Авраам Линкольн был совершенно безграмотным человеком. В смысле строевой. Как-то на сборах местной милиции его назначали сержантом. Нужно было провести подразделение через узкие ворота. Но он забыл соответствующие команды. Поэтому скомандовал то, что вспомнил:
— Разойдись. Через пять минут построиться за воротами.
Русские рати строятся на поле боя «по-линкольновски». Командиры выводят ополчение, показывают направление: от меня и до следующего дерева… Народишко «валит» по указанной линии, топочется, подравнивается, перебегает с место на место… Встали, ждут: когда ж «ломить» скомандуют?
«Равнение на грудь четвёртого»… приводит к сеансу одновременного устного счёта с тыканьем пальцами. Может, поэтому в российской армии в 19 веке равнение шло на грудь третьего? Считать умели только до трёх?
У меня есть только один гридень — Ивашко. Строевой он не знает, но он воин — выучу. А кто детей будет учить? Он?
Отношение княжьих к земским… а уж «святорусских янычар» к смердам… Я уже об этом говорил. Но мне надо из мальчишек-крестьян, беженцев, нищих, сирот… — сделать что-то приличное. Как бы мне Ивашку… замотивировать? Чтобы он не просто «по приказу» отбывал, а и сам, с душой, с вниманием и въедливостью… А по раввину! «Купи козу — продай козу».
— Надо детишек грамоте учить.
— Хто?! Я?!!! Кого?! Чему-чему?!!
Мда… С грамотностью у Ивашки… за ненадобностью.
У всякого руководителя постоянно грызёт мозг дилемма: доверенные люди должны уметь делать доверяемое им дело.
Противоречие между личной преданностью и профпригодностью при подборе и расстановке кадров… В попадизме не рассмотрено совершенно.
А что по этому поводу писал т. Ленин т. Бухарину в 1918 году? Типа: прилагаемый к записке товарищ порученное дело завалил полностью. Но мы ему безусловно доверяем. Поэтому найдите ему дело, которое он потянет.
Находим: не хочет Ивашка заниматься алфавитом — будем носок тянуть. В порядке проявления моего к нему доброго отношения и от алфавита освобождения.
Вечерком вывожу своего верного слугу во двор, начинаю с просто стойки «смирно». Сразу же собирается толпа насельников разных возрастов, и всей… аудиторией — проявляет своё… остроумие. Недолго — минут десять. Ивашко от насмешек — багровеет, желваками — играет, от тычков моего дрючка — дёргается:
— Пятки вместе, носки врозь. Носки на ширину приклада. Виноват — на кулак. Что ты весь скосоёбился? Спинку выпрямить, плечи развернуть, смотреть прямо, глядеть соколом. Ну вот — нормально. Вольно. Ещё 12 раз для памяти. Кстати, Ивашко, ты всех насмешников запомнил? Ты запоминай — завтра сам их так строить будешь. И все их слова шутейные — сам им скажешь.
До народа дошло не сразу. Только когда Ивашко улыбаться начал. Широко так. В предвкушении.
Так и покатилось: вечером — я Ивашку учу, на другой день — он науку передаёт. Всем. Желающим и не очень. Что там Грибоедов насчёт «ланкарточных обучений» сочинял? А строевую так — не пробовали?
Кстати, «попаданцу на заметку»: это единственный реальный способ. В условиях отсутствия учебников, при тотальной методической безграмотности основной массы здешнего профессорско-преподавательского…
Со строевой понятно: это наследие другой, более поздней эпохи.
16–19 века, шеренги солдат с пороховым, длинноствольным и однозарядным маршируют по полю боя. Когда у французов перед шеренгой аркебузёров выстраивалось до 16 шеренг пикинёров… «Забор» для обеспечения времени на перезарядку.
После появления штыков пикинёров убрали: «стреляют — все!». Если подразделение в плотном двух-трёх шеренговом строю топает в сторону противника — ходить не «в ногу» — убиться. Потерял равнение — получил пулю от своего. Как минимум — сбил прицел стрелка из второй шеренги — его ружьё у тебя на плече. Стрельба плутонгами… Не упал вовремя — упал навсегда.
Французский батальон в 800–900 стрелков во времена Наполеоновских войн работал круче пулемёта: 16–18 выстрелов в секунду, боезапас — 20–25 тысяч… Любая рассинхронизация, потеря стрелком собственного места в строю — смертельны для своих.
Но это — Новое время. А вот нормальная средневековая пехота в бою мгновенно превращается в вопящий клубок, с торчащими и машущими во все стороны острыми предметами.
