Текст, правда, так себе: «Аз, архонт русский, князь Смоленский Роман Ростиславович повелеваю тебе быть спешно в Пропойске».
Греческим титулом «архонт» русские князья частенько балуются. Мономах-то — само собой, но и остальные постоянно себя так величают. А вот что нет имени получателя… Или — послание военное, или — интимное. У меня… скорее — второе.
Наши сборы… — шито белыми нитками: на Сож к Пропойску надо идти конями, а мы лодейку наняли с местным кормщиком. «Или — пан, или — пропал» — русская народная мудрость. Здесь панов ещё нет, поэтому говорят иначе: «или — в стремя ногой, или — в пень головой». Не хочу в пень. Лучше в лодку.
Утром, разгоняя веслом дрожь от предрассветного холодка, начал у Николая географию выпытывать:
— Название у городка странное — «Вержавск». Это чего-то значит?
— Уф, уф… Когда веслом работаешь… уф… говорить тяжко. Однако… Городок меж двух озёр стоит… Одно — зовётся Ржавое, другое Проклятое. Ну не Проклятском же город звать! Уф… Мичура, а ты что скажешь? Ты ж из тех мест?
Прошедший год Терентий, управитель Аннушкиной усадьбы, набирал людей. Часть, с оказиями, отправлял в Рябиновскую вотчину. Особо гожие и особо негожие: мастера и знатоки чего-либо, или те, чьё пребывание на свободе в большом городе… было, с нашей точки зрения, излишним. По сути — почти вся дворня была заменена уже два раза.
Формируя команду в поход, взял я несколько мужиков из этого набора. Надо людей посмотреть. И их самих, и оценить правильность Терентия при подборе кадров. Вот Мичура из нынешней смоленской дворни.
«Мичура» означает — «брюзгач», «угрюмец». Здесь — второе. Молчит, смотрит исподлобья. Сам… ничего особенного: рост — средний, цвет — обычный. Как в вёсла упёрлись — стало видно: спина широкая и ручки… крепенькие.
Мичура молчал долго. Гребка четыре. Николай… ему не до того — обленился совсем, ему бы с веслом совладать вровень с остальными. А вот мне… Дело не только в нарушении субординации: младший слуга должен отвечать на вопросы старшего — быстро и радостно. По Петру Великому: «… и вид иметь слегка придурковатый».
«Меня гнетут тяжёлые сомненья»: в дворню просятся многие. Отсеять откровенных бездельников, болтунов, пьяниц и нищебродов Терентий с «дворником-воротником» могут. А вот тех, кто чуть сложнее… Мошенники, аферисты, наводчики, послухи, подсылы, соглядатаи, разведчики, шпионы, стукачи, доносчики, диверсанты, просто агенты и агенты влияния, «свои среди чужих»… Чем длиннее ряд синонимов в языке, тем чаще данный этнос сталкивался с данным явлением. На Руси насчёт засланцев… почти как у эскимосов с разновидностями снега.
У меня тоже спектр широкий: от уцелевших подельников Толстого Очепа до слуг их высокоблагородной милости светлого князя Смоленского… со всеми остановками…
Кто именно из моих людей на сторону стучит — не знаю. Пока даже стука не слышу. Но — должно быть. Просто по логике.
Ну, Мичура, придумал, что отвечать?
— Не. Я с дальше. С Поозёрья. А это… Баяли — варяги тама стояли. Ещё этого… У-ух… Олега. Вещего.
Во как! Вержавск — Варяжск? Чего только люди не придумают…
— Олег-то как раз этим путём и шёл. Потому как «Вещий». Смог пути сыскать. Погулял он в те поры… У-ух… с местными бабами славно. У нас с того времени — пол-народа Олеговой крови. После вывалился с Хмости в Днепр и селище, что на нынешней Соборной горе в Смоленске было, сжёг. А иначе, кабы он ниже на реку вышел, на что ему вверх идти да селение палить?
«Легенды и мифы древней Греции». Овидия с «Метаморфозами» да Гомера с «Илиадой» на них нет. Сплошные «гераклы» — потомки богов. С приходом христианства — героев, царей, князей…
Хотя выглядит логично. Вещий Олег шёл от Новгорода к Киеву. Правда, кто когда сжёг конкретную деревушку… как жизнь на Марсе — «науке точно неизвестно».
— Брехня. Ваши завсегда к рюриковичам в родню набивались. У Олега и женилки такой быть не могло, чтоб столько выблядков понаделать. А городок по высоте назвали. Он высоко стоит, саженей тридцать от воды, от озёр. И склоны крутые: в город лезть — как на небо. Чего-нить наверх тащить — пупок надрывать, вережаться.
