Способность непосредственно переживать то, что происходит с вашим партнёром, формирует между вами связь, которая позволяет вам ощущать ум, тело и дух другого. А иногда даже распознавать нарушения, которых ещё не диагностировали, но которые позже подтверждаются врачами. Такой зеркальный эффект, насколько бы приятным или неприятным он ни был, является всего лишь одним из моментов «жизни с последствиями любви», как говорит поэт Дэвид Уит (David Whyte).
В некотором смысле, когда мы живём такой жизнью, открытой огромным возможностям, в которой происходит трудный процесс исцеления, затрагивающий глубинные уровни сознательной любви, мы – по нашему выражению – как бы «носим шляпу медиума». На своих семинарах мы задаём участникам вопрос: представьте, что у вас есть шляпа, которая способна проецировать ваши мысли на любого, кто находится в радиусе ста метров. Кто из вас хотел бы надеть такую шляпу? Никто не поднимает руки. Но длительные отношения побуждают нас именно к этому. Долго ли мы сможем отказываться от того, чтобы примерить шляпу истины? Как долго мы сможем выносить чувство громадной незащищённости ради сохранения иллюзии безопасности – самого ничтожного, что есть в нашем малом уме?
Поэтому всегда задаём вопрос, проявляя максимум уважения: почему вы не можете надеть такую шляпу? Неужели вы боитесь, что кто-то тайком узнает о вашей неуверенности, сексуальных фантазиях, гневных репликах, трусливых молитвах? Почему нам кажется, что нужно что-то скрывать, чтобы чувствовать себя живыми? Почему мы проявляем так мало милосердия к этой вытесненной боли и желаниям?
Верность глубинным уровням связи с другими, готовность надевать «шляпу медиума», пожалуй, хорошо иллюстрирует история, произошедшая с одним нашим другом, который путешествовал по Индии. В промежутке между медитативными ретритами наш друг, не имея почти ни гроша в кармане, прогуливался по улицам Бенареса, и тут к нему подошёл попрошайка, который весьма настойчиво стал просить денег. Наш друг сказал ему: «Я бы дал, будь такая возможность, но у самого карманы пусты, дружище». Он слегка поклонился ему и продолжил свой путь. Но, не дав сделать ему и шага, попрошайка схватил его за рукав и снова стал требовать: «Дай денег! Дай денег!» Наш друг спокойно посмотрел нищему в глаза и сказал: «Я бы дал тебе денег, но у меня ничего нет», – и потряс пустым кошельком, чтобы продемонстрировать свою честность. Он неспешно продолжил свой путь, но попрошайка снова оказался у него перед носом и стал клянчить: «Дай денег!» На это наш друг, без страха и с открытым сердцем, спокойно ответил, что с большой радостью поделился бы тем, что у него есть, но после того, как он шесть месяцев провёл в Индии, занимаясь медитацией, у него не осталось ничего, кроме собственного сердца. И он от всей души пожелал нищему всех благ. Попрошайка на мгновение умолк, искренне взглянул в глаза этому человеку, отпустил его рукав, улыбнулся и тихо прошептал: «Когда ты в каждом видишь Бога, каждый будет видеть Бога в тебе», – а затем скрылся в толпе. Странности этого незнакомца – его агрессивность, его гнев и даже явная нищета – не заставили нашего друга закрыться от настоящего, где они вместе присутствовали. Он просто был здесь и сейчас. Действительно, когда мы видим в других Возлюбленного, люди начинают видеть Его в нас. Когда некто обращается к вам, пусть самым неуклюжим образом, и вы с милосердием откликаетесь, даже если кажется, что вы ничем не можете помочь, когда ваша неспособность помочь не мешает ощущать любовь и связь с этим человеком, – вы становитесь возлюбленным Возлюбленного. Вы становитесь любовью и тайной. Невероятно точно об этом пишет Рильке:
«Быть способным любить другое человеческое существо: это, наверное, труднейшая задача, которая на нас возложена, главнейшая цель, последнее испытание и проверка, работа, приготовлением к которой является любое другое дело. Любить не означает в первую очередь сливаться с другой личностью, отдаваться ей и становиться с ней единым целым – это высокое побуждение к тому, чтобы созреть, самому стать кем-то, стать миром, стать собственным миром ради другого; это великое, трудное требование к нему, которое избирает его и призывает его к безграничному размаху».
