Нолан рапортовал дважды за последующие минуты. Колодец, ведущий к реактору, был завален обломками, и ему приходилось расчищать завал руками. Он сообщил, что в одном из резервуаров с химическим топливом есть пробоина. Появляющиеся из нее фосфоресцирующие шары выглядят очень красиво. К тому же постепенно повышается уровень радиации…
— Скорей пробирайся к реактору, — крикнул ему Грегори. — Не задерживайся, не время любоваться пейзажем!
Он был несправедлив к лейтенанту и понимал это. Но не исключалась возможность того, что начинка реактора в любой момент превратится в атомную бомбу. Извиниться перед лейтенантом он всегда успеет, если они доживут до этого момента.
— Я солгал вам! — неожиданно сказал Колфилд. Слова рвались из него быстро, голос стал высоким, и казалось, что он записан на слишком быстро вертящуюся пластинку. — Но какая разница! Я только хотел, чтобы вы прошли сквозь поток, не обнаружив его! Я не думал, что так может случиться! Клянусь, не знаю, что это такое.
— Заткнись! — оборвал его Грегори. Он готов был разорвать Колфилда за увечья корабля. Ничего себе — какая разница!
Но прежде чем он успел еще что-нибудь сказать, на мостике появился Хартман, который буксировал за собой тело в скафандре. В другой руке у него был какой-то серый предмет, который он подтолкнул к Грегори.
— Я нашел это внизу, — сказал Хартман. — Это, наверное, один из последних. У него хватило силы пробить корпус, но улететь дальше он уже не смог. Теперь многое становится ясным.
Серый предмет оказался свинцовым кирпичом, какие используются на космических кораблях для защиты реактора.
Грегори вдруг вспомнил, что Колфилд говорил ему, как “Подсолнечник” добрался до Ганимеда с запасом горючего. Это означало, что они даже слишком облегчили корабль. Глядя на тело, повисшее в вакууме посреди мостика, Грегори мысленно произнес: “Идиот! Отважный, благородный, преступный идиот!”
Так вот он, человек, который подверг себя смертельной дозе радиации, а затем, чтобы облегчить корабль, избавил его от собственного умирающего тела. Но и это показалось ему недостаточным. После того как он исправил реактор и уменьшил его оперативный объем, капитан восстановил защиту, а те свинцовые кирпичи, которые остались неиспользованными, он также выбросил в космос. “Возможно, ремонтной бригаде, — гневно подумал Грегори, — кто-то хорошо заплатил, чтобы они молчали о состоянии реактора “Подсолнечника”…”
— Я не подозревал, что он выкинул и кирпичи… — начал Колфилд, но осекся, увидев, что Грегори начал отвинчивать шлем с тела капитана.
Грегори действовал почти автоматически. Высохшее черное лицо мумии, открывшееся взгляду, его не испугало. Ему уже приходилось видеть подобные лица. Но хоть и не было сомнений, чье тело они обнаружили, порядок требовал проверки его личного диска. Он достал диск и тут услышал голос Хартмана:
— Что с вами, Колфилд, — спрашивал лейтенант, — привидение что ли увидели?
И, глядя на лежащий на ладони личный диск, Грегори подумал: “Да, Хартман, ты прав. Он увидел привидение. Потому что, если верить диску, тело принадлежало Джеймсу Эндрю Колфилду!”
— Капитан! — прервал его мысли настойчивый голос Нолана. — Мы в беде. Перегревается реактор. Выбиты большие секции защиты, и счетчик Гейгера сошел с ума. Нам осталось полчаса, не больше, потом…
— Говори точнее, — остановил его Грегори. — Доложи состояние реактора.
Загадка Колфилда перестала быть тайной. Но об этом некогда было размышлять. Пока Нолан докладывал о положении в реакторе, Грегори поймал себя на мысли, что предпочел бы, чтобы один из свинцовых кирпичей с “Подсолнечника” пронзил не только реактор, но и его самого. И он сейчас был бы уже там, куда улетают души всех хороших космических капитанов, вместо того чтобы притворяться, что он умеет быстро думать, обязательно найдет выход из безвыходного положения и вообще относится к той породе людей, которые борются до последней секунды.
Положение было безнадежным.
— Я пошлю вниз Хартмана, чтобы он тебе помог, — сказал Грегори просто для того, чтобы оттянуть момент решения. Но Нолан не дал ему такой возможности.
