Рука Даниила приостановила свое движение. “Вред против вреда”. Позитронный мозг должен был взвесить все возможности и выбрать из них какую-то одну. Робот явно колебался.
— Уже поздно, — торжествующе продолжал Бэйли. Иллюминатор медленно открылся, и внутрь машины ворвались яркие слепящие лучи солярианского солнца. Бэйли в ужасе подскочил. Ему захотелось закрыть глаза, по он поборол свое желание. Перед его взором мелькало что-то синее, зеленое, огромное, непонятное.
И над всем этим самым пугающим было ослепительно-белое сияние, исходившее из грозного шара там, высоко в небе. На одно мгновение Бэйли заставил себя поднять голову и прямо взглянуть на солярианское солнце. Он смотрел на солнце, решительно ничем не защищенный от его грозного сверканья, он смотрел на обнаженное солнце. Но в тот же миг он почувствовал на своих плечах руки Даниила, пытавшегося заставить его сесть, и… потерял сознание.
ЭЛИА БЭЙЛИ БЕСЕДУЕТ СО ЗНАТНЫМ СОЛЯРИАНИНОМ
К Бэйли медленно возвращалось сознание. Бесстрастное лицо Даниила склонилось над ним.
— Что произошло? — хрипло прошептал Бэйли.
— Сожалею, коллега Элиа, что вам был причинен вред, несмотря на мое присутствие, — промолвил Даниил. — Прямые лучи солнца опасны для вас. В целях вашей же безопасности я вынужден был заставить вас опуститься на место. При этом вы потеряли сознание.
Бэйли поморщился. Вопрос о том, что он потерял сознание от нервного перенапряжения (или, возможно, страха), или Даниилу пришлось употребить силу, остался невыясненным. Он пощупал свою голову, челюсти, руки, ноги — все было в полном порядке. Задавать Даниилу прямой вопрос ему не хотелось.
— Ну, что ж, все это не так уж плохо, — сказал он.
— Судя по вашей реакции, коллега Элиа, я бы этого не сказал, — возразил Даниил.
— Ничего подобного, — упрямо повторил Бэйли. Красные и черные полосы, мелькавшие перед его глазами, постепенно тускнели. — Жаль только, что я мало увидел. Мы слишком быстро двигались.
Интересно, не сердится ли на него Даниил? Бэйли хотелось увидеть на этом совершенном лице следы хоть каких-то эмоций. Конечно, если прямо спросить, то Даниил ответит отрицательно, и при этом лицо его будет столь же невозмутимо и непроницаемо.
— Но вы же сами понимаете, Даниил, — спокойно сказал Бэйли, — мне все равно придется привыкать к этому.
Робот посмотрел на своего собеседника.
— О чем вы говорите, коллега Элиа?
— Я говорю о том, что мне придется бывать… на открытом воздухе. На этой планете иначе нельзя, не так ли?
— Для вас, коллега Элиа, в этом не будет необходимости, — возразил Даниил и добавил: — Мы замедляем ход, коллега Элиа. Полагаю, мы прибываем.
Бэйли хотел только одного — внутренней уверенности в том, что он сам сумеет позаботиться о себе и выполнить свое задание. Конечно, ощущение открытого пространства крайне тяжело пережить. Но он обязан заставить себя. Это вопрос сомоуважения, личного достоинства и, что еще важнее, — вопрос безопасности его родной планеты. Лицо землянина стало суровым, глаза потемнели. Во что бы то ни стало он заставит себя переносить воздух, солнце, открытое пространство!
Когда Бэйли, следуя за Даниилом и встретившим их роботом, по темному переходу прошел из самолета в предназначенный ему дом (дворец, как сказал робот), он почувствовал себя провинциалом, приехавшим в столицу. Комнаты невозможно было сосчитать. Яркий искусственный свет зажигался, как только он входил в какое-либо помещение, и гас, как только он выходил из него. Окон не было.
— Не понимаю, к чему столько комнат. Этот дом напоминает целый город, не так ли, Даниил?
— С точки зрения земных масштабов вы правы, коллега Элиа, — невозмутимо отвечал Даниил.
— По-видимому, вместе со мной будет проживать половина обитателей Солярии? — недоумевал Бэйли.
— Никого, кроме вас. Не считая, разумеется, меня, а также необходимого числа роботов, — ответил Даниил.
Бэйли отметил, что Даниил отделил себя от остальных роботов.
— Я спрашиваю про людей, слышите? Про людей?
— Кроме вас, никого, коллега Элиа.
— Значит, выгнали всех жителей дома, чтобы я мог часами бродить из одной комнаты в другую, так, что ли? — раздраженно воскликнул Бэйли.
