Немудрящая фальсификация была разоблачена сравнительно быстро. Был понятен ее гуманистический пафос — предупреждение крупной экологической катастрофы, как когда-то говорили, "нагнетанием страстей".
Три вроде бы немудреных подлога исторических документов возникли уже в наше время. Невольно закрадывается сомнение: всего лишь три или только три? Страсть к фальсификациям исторических источников — явление не только давнее, как и, скажем, письменность. Оказывается, она и постоянна. Увы, это не только человеческая непорядочность, не только человеческая слабость, какие бы высокие цели ни преследовали фальсификаторы. Это — порок, нравственный, политический, социальный.
Глава 14. От злоключений к выводам
В заключительной главе нашей книги мы попытаемся подвести итоги и сформулировать выводы двух уровней. Первый из них — описательный, связанный с конкретным материалом данной книги. Второй — теоретический, обобщающий наблюдения над историей фальсификаций исторических источников за почти три последних столетия российской истории.
Двадцатое столетие дало новый импульс фальсификациям источников по российской истории. "Дневник Вырубовой" как бы задал общий тон большинству таких подлогов — их преимущественно политической направленности. Значительная часть фальсификаций в XX в. оказалась посвящена исторически значимым событиям и лицам. Семья последнего российского императора и ее судьба, Октябрьская революция и ее лидеры, коммунистическое движение и внешняя политика СССР, августовские события 1991 г. и "форосское заточение" М.С.Горбачева — таков лишь небольшой перечень событий и лиц, с которыми в той или иной степени оказались связаны подлоги исторических источников в это время. В русле общих политических устремлений различных общественных сил находились и фальсификации, связанные с древнерусской историей: за ними скрывались и поиски общественных идеалов, и желание по-своему отреагировать на определенные зигзаги политического и идеологического курса советского руководства.
Двадцатый век с присущим ему размахом "озвучивал" подлоги исторических источников в средствах массовой информации. Их изготовление и бытование все больше и больше становились делом интернациональным. В разных странах на разных языках фантастическая международная популярность ожидала "Дневник Вырубовой", "письмо Зиновьева", "Влесову книгу", сфальсифицированные документы об убийстве императорской семьи и др. Подчас не только вера или убежденность в подлинности этих и других подлогов, а политическая целесообразность заставляли "оборонять" их от выступлений критиков или делать все, чтобы умолчать об этих выступлениях. Эта же политическая целесообразность стимулировала изготовление подлогов в кругах российской эмиграции — одно из новых явлений в истории фальсификаций исторических источников по российской истории в XX столетии. В этом тоже, впрочем, не было ничего необычного. Два мира холодно и враждебно смотрели исподлобья друг на друга, подогревая свою ненависть любыми средствами.
Но и внутренние российские процессы создавали почву для подлогов исторических источников. Примечательно, что многие из них имели определенный диапазон, заданный официальной идеологией. Трудно, просто невозможно представить, чтобы Шергин на рубеже 40-50-х годов пошел на подлог исторического источника, который бы, например, свидетельствовал о приоритете скандинавов в освоении Крайнего Севера: его не просто бы немедленно разоблачили как фальсификатора, не просто не поняли бы как патриота, но и применили бы, вероятно, более соответствующие времени средства наказания. Точно так же удивительной, но вполне понятной заданностью отличались и фальсификации Раменского: они точно реагировали на существовавшие в обществе идеалы, а сам он старательно и не без успеха отслеживал все изменения в таких идеалах.
Удивительно, но почти трехсотлетняя история подлогов письменных источников по истории России оказалась на редкость однообразной. Вместе с изменением носителей информации и способов ее закрепления изменялись темы и техника изготовления подлогов. Ксерокс, факс, компьютер сегодня стали обычными орудиями в руках фальсификаторов. Вместе с ростом многообразия подлинных документов расширялся видовой состав подложных исторических источников: появлялись поддельные дневники, мемуары, протоколы и т. д. Средства массовой информации сегодня способны более оперативно, масштабно и назойливо обеспечить подчас скандальное бытование подлогов, эффектно манипулируя с их помощью общественным мнением. Нет никаких сомнений в том, что на определенном этапе подлоги исторических источников стали сферой активного приложения усилий специальных государственных служб. Стало все сложнее "вычислять" их авторов. И все же в целом типология подлогов, механизмы их изготовления и бытования были постоянны, ибо остается неизменной природа обмана.
