Клио и Талия сидели на террасе, пили чай и наслаждались солнечным днем. Одна рука Клио по-прежнему была на перевязи. Она посмотрела на сад, на свежую молодую листву. Скоро наступит лето, дни станут длиннее, палящие лучи солнца сожгут листву и траву. Но семейства Чейз здесь уже не будет.
— Наша работа здесь почти закончена, — сказала Клио, — даже отец так считает.
За завтраком сэр Уолтер, ужаснувшись от услышанного, решил, что следующим летом они все поедут в Женеву.
— Там мы сможем покататься на лодке по озеру и заняться альпинизмом.
— Альпинизмом! — Талия скорчила гримаску. — Тебе хорошо, ты-то у нас наполовину горная коза, а мне что делать?
— Ты можешь написать новую пьесу. Про разгневанных богов и похищенные сокровища.
— И про храбрых героинь, победивших злодеев?
Талия осторожно коснулась перевязи, на которой висела рука Клио.
Клио рассмеялась:
— Твоя героиня должна быть очень смелой, чтобы не падать в обморок от малейшей царапины. Пусть она будет действительно ранена.
— Ну, царапиной это назвать никак нельзя! Кровотечение могло бы стоить тебе жизни, если бы не герцог.
Клио отхлебнула чай, вспоминая прошлую ночь. Эдвард тогда разорвал свою рубашку, чтобы перевязать ей руку, и отнес домой. Я никогда не оставлю тебя, сказал он, и Клио поверила ему.
— В твоей истории будет герой? — спросила она.
— Конечно. И любовь. В каждой пьесе должно быть что-то про любовь. Страсть и верность, превосходящие все на свете, даже смерть, — сказала Талия.
Клио улыбнулась, глядя в голубые глаза сестры:
— Как насчет переодетого итальянского графа?
— Или английского дворянина с тайной миссией! Разумеется, он любил героиню долгие годы…
— Но она, глупая, не замечала этого.
— И поняла только тогда, когда он поставил под удар свою миссию, чтобы спасти ей жизнь, потому что любовь — важнее всего.
— Я смотрю, у тебя есть все задатки романистки.
— Тут нет ничего трудного, в романе должно быть всего понемногу: любовь, опасность, жертвы и прочее.
— Я бы, пожалуй, добавила еще цыган, которые крадут проклятую вещь. Во всех хороших романах и пьесах есть что-нибудь про цыган.
— Да, правда, я что-то не припоминаю цыган в «Антигоне».
— Это единственное исключение.
Тадия достала блокнот и принялась что-то строчить. Клио откинулась на спинку кресла. Роза внесла свежий чай и блюдо с кексами. Она ничего не сказала, даже не взглянула на Клио, но заботливо поправила одеяло на ее коленях, прежде чем собрать грязную посуду.
— Как Джакомо, Роза? — тихо спросила Клио.
— Хорошо, синьорина. Иногда страдает от ночных кошмаров.
— Надеюсь, с этим можно что-то сделать?
— Мы долго пытались убедить Джакомо заняться торговлей, и вот наконец он согласился.
— Я уверена, там ему будет хорошо.
— Не сидите здесь слишком долго, синьорина. Вам нужен отдых, — сказала Роза и поспешила обратно в дом.
Клио оглядела сад. Что ж, по крайней мере, хоть кто-то начнет новую жизнь. Талия опустила блокнот на колени:
— Не знаю, что бы такого придумать в конце…
— Вряд ли публике понравится, если история будет заканчиваться словами «кто знает, что случится».
— Да уж, актеров забросают гнилыми фруктами.
Да… а в реальной жизни у них всего две маленькие чаши. Остальное у леди Ривертон, сбежавшей в неизвестном направлении.
— А как насчет любви? Все закончится хорошо?
— Зависит от многого. Например, от того, что я пишу — комедию или трагедию. Кстати, я вспомнила… — Талия достала из блокнота сложенный конверт. — Это пришло сегодня утром, от Марко. Я так волновалась за тебя, что совсем позабыла об этом письме.
— Что в нем? — спросила Клио. — Он признается тебе в любви?
— Не будь дурочкой, — ответила Талия, протягивая конверт сестре. — Между нами никогда не было любви, одни только перебранки. Помнишь? Он пишет, что уезжает в Пизу, отправляется на поиски леди Ривертон. Он навестил мистера Фробишера в тюрьме и узнал, что леди Ривертон собиралась в Пизу. Почему именно Пиза? Я бы на ее месте отправилась в Россию. Или в Индию. Словом, куда-нибудь подальше.
