Динины модели новой обуви были хороши, но ее фантазии ограничивались критериями и условиями производства, строго контролируемыми Кристианом-старшим. Прогулочные туфли уже пользовались успехом на рынке, а «библейские сандалии» не были пределом мечтаний и возможностей Дины.
Теперь Ван предложил заняться аксессуарами, и одно это слово открыло перед нею целый мир. Да, теперь было где развернуться ее творческой натуре.
Конечно, оставалось множество ограничений, о которых следовало помнить: технологический уровень их мини-предприятия не позволял выпускать сложные, комплексные вещи, все должно было быть просто и… гениально. Дине как раз импонировали простые вещи — простые, качественные и оригинальные. И вот… очень кропотливо и осторожно она начала творческий поиск.
Так как Ван всю жизнь работал с кожей, именно из нее планировалось производить продукцию, к тому же и Дина любила натуральные материалы. Она просматривала кипы журналов и хваталась за карандаш, осененная новой идеей, независимо от того, где в этот момент находилась: в ванной ли, за приготовлением обеда или даже в постели. Постепенно она стала забывать о ребенке сначала на несколько минут, потом — часов, а потом уже могла не думать о нем и целыми днями. Она боялась показывать свои наброски Вану, не решалась поделиться своими замыслами новых моделей сумок и ремней. Однако, вспомнив, как он отнесся к ее первым проектам, все же сделала это. Вот когда она узнала, как беспощаден может быть муж. Вот когда у нее появился опыт общения с суровым, упрямым Ваном.
Его реакция оказалась хуже, чем она опасалась.
— Это никуда не годится. Совсем не оригинально.
— Постой! Это оригинально!
— Недостаточно. Такие ремни можно увидеть в любом магазине города.
— Никогда подобного не замечала!
— Попробуй съездить в Португалию или на один из греческих островов. Там иногда попадаются интересные экземпляры изделий из кожи.
Дина постаралась не принимать поражение близко к сердцу. Она ушла к себе и продолжала фантазировать. В следующий раз реакция была не более обнадеживающей.
— Боже, Дина! Что такое ты натворила?
— Ты хотел оригинальности, — пыталась она защищаться.
— Да, но это уже ни в какие ворота не лезет! Где ты, черт побери, собираешься найти покупателей на такую продукцию? Если только на Карнаби-стрит! Можешь себе представить, чтобы кто-нибудь появился с этим на улице? Запомни, нам нужно нечто простое и необычное, заявка о себе, наша торговая марка. Ты понимаешь, о чем я говорю?
Дина кивнула. Она понимала. Понимала, что начинает терять веру в свои способности. Целыми днями ни одна новая идея не приходила ей в голову, она бродила в оцепенении, плакала, молилась. Ей казалось, что она сойдет с ума или у нее случится нервный срыв, а может быть, произойдет и то и другое. Она много гуляла, надеясь, что на свежем воздухе снизойдет на нее с неба вдохновение, но ничего не помогало.
«Все без толку, я просто ни на что не способна! — думала она. — О пожалуйста, пожалуйста, Господи, помоги мне придумать что-то стоящее, доказать Вану, что я могу это сделать».
Потом она долго вспоминала этот момент, каждую его деталь. Все началось тогда. Лишь секунду назад ею владела безнадежность, в следующую — она взглянула под ноги и увидела травяную змею. Стремительность, совершенная форма в совершенном движении. Мимолетное видение, но его оказалось достаточно для зорких глаз профессионального художника. Дина в волнении закусила губу. Еще не совсем оформившиеся, едва уловимые образы роились в голове.
Многие недели она не расставалась с карандашом и блокнотом, но именно сегодня их не оказалось под рукой, поэтому она опрометью кинулась домой, спеша придать замыслу четкие очертания. Когда Ван вернулся домой в шесть часов, задняя дверь была открыта, да и остальные двери в доме оказались распахнуты, за исключением двери в маленькую спальню, которая стала настоящей Дининой норой.
— Дина! С тобой все в порядке? — крикнул Ван, встревоженный.
Дина сидела посредине комнаты на полу, окруженная листами бумаги. Она подняла голову и улыбнулась той прекрасной улыбкой, от которой у Вана замирала душа.
