Теперь у Маргарет по-настоящему разболелась голова. Положение в обществе так много значило для ее отца, поскольку это было единственное, чего он не мог купить за деньги. Хотя влиятельные люди Нью-Йорка охотно вели с ним дела, их жены и дочери с презрением относились к выскочкам Ван Альденам. Двери их домов были для них закрыты. Надеясь, что британцы окажутся более сговорчивыми, Генри отвез дочь в Лондон и поручил заботам кузины Корнелии. Год назад кузина вышла замуж за виконта и благодаря связям в обществе могла помочь Маргарет найти титулованного супруга.
Но пока ее попытки терпели одно сокрушительное поражение за другим. Генри Ван Альден получил множество предложений насчет его дочери. Однако оказалось, что Маргарет не желает становиться членом высшего общества, во всяком случае, не ценой брака с первым попавшимся графом или виконтом, и отказывала каждому претенденту на ее руку.
– Я выйду замуж только по любви. – Маргарет с вызовом посмотрела на отца и вздернула вверх подбородок, как это часто делал сам Ван Альден. – Я не люблю Хаймса, – заявила Маргарет, – и ни за что не стану его женой.
– Тебе двадцать три года, и я не допущу, чтобы ты осталась старой девой. Я намерен выдать тебя замуж до конца этого года. Ты говоришь, что Хаймс тебе не подходит? Отлично. Тогда выбери другого – Эджуэра, Монтроуза, Уортингтона – мне все равно, кого хочешь. И покончим с этим раз и навсегда.
То, что отца совсем не волновали ее чувства, ужасно разозлило Маргарет. Она перестала сдерживаться и воскликнула:
– Может быть, я просто без памяти влюблюсь в какого-нибудь нищего художника, который будет рисовать мой портрет в лунном свете, а потом увезет меня с собой на греческий остров, где мы поселимся в крошечной лачуге и будем жить в грехе!
Ее дерзкий выпад попал в самую точку.
– Ты не посмеешь так поступить! – взревел Генри. – Все, хватит с меня твоих глупостей. Ты выйдешь замуж, как полагается, и только за уважаемого джентльмена. Я старею и хотел бы, пока жив, понянчить внуков.
Его слова погасили злость Маргарет. В последнее время отец все чаще напоминал ей о своем возрасте.
– Не говори так, – попросила она.
– Мне пятьдесят два года. Ни один мужчина из нашего рода не жил дольше пятидесяти пяти лет, и мне скорей всего уготована та же участь.
– Ты проживешь еще очень много лет, папа.
Корнелия деликатно кашлянула и промолвила:
– Может быть, продолжим этот разговор в другой раз? Уже больше шести часов вечера, а бал начинается в восемь. Нам нужно собираться.
Маргарет с благодарностью посмотрела на кузину. Генри поднялся со стула и проворчал:
– Не понимаю, почему это женщинам нужно так долго собираться для выхода в свет. Думаю, часа было бы более чем достаточно.
– Для мужчин – может быть, – ответила Корнелия. – Но женщинам требуется больше времени, чтобы выглядеть наилучшим образом.
Маргарет встала и подошла к отцу.
– Не волнуйся, папа, – сказала она, взяв его под руку. – Я выйду замуж, если найду подходящего мужчину. У нас пока есть время.
– Время бежит быстрее, чем ты думаешь, моя девочка. Я хочу, чтобы ты быстрее определилась в этой жизни, чтобы у тебя появилась собственная семья и дети. – Генри на мгновение умолк. – Ты не веришь в это, я знаю, – сказал он будто нехотя, – но любовь – не самое главное в жизни, и брак может быть удачным, даже если в нем не будет настоящей любви. Я не любил твою мать, и она меня не любила. Но у нас был хороший, крепкий брак, и мы в итоге привязались друг к другу.
– Да, папа, знаю, – сказала Маргарет, думая о том, как невыносимо скучно было бы прожить всю жизнь в хорошем, крепком браке, испытывая к мужу лишь чувство привязанности. Она чмокнула отца в щеку, а потом ласково, но настойчиво подтолкнула в сторону выхода. Когда Генри Ван Альден вышел, Маргарет закрыла за ним дверь и повернулась к кузине.
– Корнелия, ты ангел, – сказала Маргарет. – Спасибо. На этот раз папа вел себя не так агрессивно. По крайней мере не угрожал лишить меня наследства.
– Он подумал, будто ты говорила серьезно насчет того художника. Право же, Маргарет, иногда ты ведешь себя возмутительно. Греческий остров, надо же!
