При виде того, как извивается и растет зелень, у Ковенанта по коже пробежали мурашки. Контраст между местами, куда падал солнечный свет, и теми, которых он еще не достиг, придавал этому зрелищу еще более фантастический и зловещий вид. На каменистой почве у подножия горы деревьев не было, однако корявые, немыслимо искривленные кустарники уже вымахали размером с деревья. Пространство между их стволами заполнялось чертополохом и другими гигантскими сорняками, а огромные полосы мха и лишайника цеплялись за камни, словно короста. И все, к чему прикасалось солнце, принималось расти с невероятной быстротой, словно поднимаясь на чудовищной опаре. Ковенант понял, что в действительности успел позабыть, сколь ужасен Солнечный Яд, и теперь страшился момента, когда ему придется оказаться в этом зеленом аду.
А потом первый солнечный луч упал на стоянку.
В последний момент Первая, Хоннинскрю и Красавчик успели встать на оголенные участки скалы. Сотканный-Из-Тумана вскочил на плоскую каменную плиту, предназначавшуюся для разведения костров на снегу.
Линден кивнула, одобрив предусмотрительность Великанов.
— На Кайла это не действует, — пробормотала она, — а вам необходимо беречься. — Ее и Ковенанта защищала обувь из иного мира, а Финдейлу и Вейну никакой защиты не требовалось.
Поначалу поднявшееся над скальным проемом солнце казалось нормальным: возможно, именно по этой причине у подножия холмов еще оставались места, свободные от растительности. Однако вскоре застывшие в неподвижности путники увидели, как вокруг светила сомкнулось ядовито-зеленое кольцо, изменив даже цвет солнечных лучей. Теперь и полоска голой земли у подножия склона приобрела изумрудный оттенок.
В горах еще стояла зима, и воздух в долине отнюдь не был теплым, однако Ковенанта прошиб пот. Линден мрачно повернулась к солнцу спиной, а Великаны занялись своими делами. На лице Вейна по-прежнему сохранялась странная, ничего не выражающая улыбка, а вот печаль в глазах Финдейла казалась еще более глубокой, чем обычно. Ковенант приметил, что у элохима дрожат руки.
Вскоре после того, как спутники позавтракали, Хоннинскрю кончил разбирать сани, превратив их в вязанки дров. Затем он и Сотканный-Из-Тумана увязали припасы в четыре тюка — два огромных для себя и два поменьше — для Красавчика и Первой. Теперь отряд был готов к выступлению.
— Друг Великанов, — обратилась Первая к Ковенанту. — Существует ли здесь иная опасность, кроме той, о которой мы уже знаем?
«Не должно бы, — подумал он, — но кто знает, как многое здесь изменилось. И не забираются ли теперь Всадники Верных даже так далеко на север».
— Думаю, — ответил он, — пока не переменится солнце, новой угрозы можно не опасаться. Но лучше не задерживаться.
— Понятно, — кивнула меченосица. Вытащив меч, она сделала два размашистых шага к подножию холма и принялась прорубать дорогу в высоких зарослях чертополоха.
Последовавший за ней Хоннинскрю расширял тропу.
Ковенант заставил себя занять место за спиной Красавчика. Кайл держался между Неверящим и Линден. Затем шел Сотканный-Из-Тумана, а позади него неразлучные Вейн и Финдейл.
Так отряд, потерпевший неудачу при попытке обрести ветвь Первого Дерева, вступил туда, где царила безраздельная жестокость Солнечного Яда.
Более чем до полудня отряду удалось сохранять поразительный темп. Чудовищные кустарники сменялись столь же зловещими папоротниками, чередующимися со скоплениями колючих трав, и все это с мучительной, болезненной неудержимостью тянулось вверх, к затянутому в зеленую петлю солнцу. Однако как ни трудно было прокладывать путь, Первая и Хоннинскрю продвигались столь быстро, что Ковенанту и Линден не приходилось замедлять шага. По мере того как путники удалялись от заснеженных гор, воздух становился все более теплым и влажным. Ковенанту пришлось снять верхнюю одежду — она нашла себе место в узле Красавчика, — но он все равно отчаянно потел. Прежде он, наверное, не выдержал бы такой скорости, но перенесенные испытания не только ожесточили, но и закалили его.
Однако во второй половине дня отряд оказался в местности, какую не могла бы измыслить даже самая безумная фантазия. Скрюченные, как вурдалаки, можжевеловые деревья душили друг друга чудовищно раскинувшимися кронами, тогда как их, в свою очередь, оплетала гигантская и злобная паутина вьюнов. Саму же почву сплошным ковром устилали источавшие яд огромные орхидеи. Первая с размаху нанесла удар по одной из лиан и тут же осмотрела отскочивший клинок — не затупился ли он? Стебель оказался крепким, словно железное дерево. Растения шевелились, шуршали и отравляли воздух своими выделениями. Теперь, чтобы хоть как-то продвигаться вперед, спутникам приходилось лавировать, а порой и протискиваться между стволами и стеблями.
