Линден кивнула. Не сказав больше ни слова, она склонилась к нему, и он заключил ее в объятия.
Проснувшись во мглистом предрассветном сумраке, Линден первым делом взглянула на Сандера. Судя по всему, он за всю ночь даже не пошевелился.
Холлиан уже коснулось окоченение, но Сандер не замечал этого, как не замечал ничего — ни дня, ни ночи. Он промерз до костей, но не замечал и холода, который не мог заставить его дрожать.
Ковенант резко поднялся, словно вырывая себя из сна, и без всякого видимого резона отчетливо произнес:
— К этому времени юр-вайлы могли бы уже нас догнать. — Затем он тоже увидел Сандера и тяжко вздохнул.
Первая и Красавчик уже проснулись. Рана меченосицы не затянулась и еще болела, но благодаря природной крепости и «глотку алмазов» уже не внушала особого беспокойства. Она тоже первым делом взглянула на гравелинга и, встретившись взглядом с Линден и Ковенантом, сокрушенно покачала головой.
Супруг ее приподнялся на локте и потянулся к мешку с припасами. Вытащив флягу, он заставил себя встать на ноги и подошел к гравелингу. Не говоря ни слова, Красавчик откупорил флягу и поднес ее к носу Сандера.
Подкаменник учуял запах — у него даже вырвалось что-то, похожее на сдавленное рыдание. Но головы он не поднял.
Терзаясь от жалости, Красавчик оставил его в покое.
В молчании спутники проглотили безвкусный завтрак, после чего Великаны удалились к камням, чтобы встретить на них рассвет. Линден и Ковенант не сговариваясь, встревоженно обернулись к Сандеру, но, возможно по счастливой случайности, он сидел на обнаженном скальном уступе.
Поблескивая лазурью, над горизонтом появилось солнце, и почти сразу же его стали затягивать черные тучи.
Порывы ветра вспенили поверхность реки. Красавчик бросился укрывать припасы, и к тому времени, когда он закончил, уже упали первые дождевые капли.
Бросив взгляд на стремительное течение Белой, Линден поежилась: одна мысль о том, чтобы броситься в холодную пучину, повергала в дрожь. Однако она уже провела в реке целый день, причем не будучи подкрепленной ни метеглином, ни «глотком алмазов», и твердо настроилась выдержать столько, сколько потребуется. Главную проблему сейчас представлял собой Сандер.
Мрачно обернувшись к нему, Линден увидела, что гравелинг поднялся на ноги. Глаза его были устремлены в никуда, голова опущена. Обхватив руками Холлиан, он прижимал ее к своей груди, держа на весу так, что ее ноги не касались земли.
Ковенант встретил взгляд Линден, а затем повернулся и подошел к Сандеру. Мускулы на его плечах дрожали от напряжения, но исполненный жалости голос звучал мягко:
— Сандер, положи ее. — Кулаки Ковенанта судорожно сжались. — Ты утонешь, если попытаешься ваять ее с собой. Оставь ее здесь, мы поможем тебе похоронить ее.
Сандер не отвечал и даже не смотрел на Ковенанта. Похоже, ждал, что Неверящий уберется с его пути. Голос Ковенанта посуровел:
— Не заставляй нас отбирать ее у тебя.
В ответ Сандер опустил Холлиан пониже, так что ее ноги коснулись земли. Никакой перемены в его чувствах Линден не ощутила и никак не предвидела того, что последовало дальше.
Правой рукой Сандер вытащил из-за пазухи крилл. Тряпица, в которую был обернут кинжал, размоталась и полоскалась на ветру. Гравелинг ухватился за раскаленную рукоять ничем не защищенными пальцами. Лицо его исказила гримаса боли, но он не дрогнул. В сиянии самоцвета угадывалась недвусмысленная угроза.
Подняв Холлиан левой рукой, он зашагал вниз, к реке.
Ковенант посторонился, Линден и Великаны — тоже. Затем, чтобы не оставлять Сандера наедине с бурным, холодным потоком, Первая послала Красавчика следом за ним.
— Он рвется в Анделейн, — прохрипел Ковенант. — Собирается нести ее всю дорогу, до самых Холмов. Понимаете почему? Кого он рассчитывает там встретить?
Не дожидаясь ответа, Ковенант поспешил за гравелингом и Красавчиком. Линден, едва не застонав, проводила их взглядом. Сандер намеревался встретиться с Умершими. С Нассисом, своим отцом. С Калиной, своей матушкой. С женой и сыном, которыми он пожертвовал ради спасения подкаменья Мифиль.
Или же с самой Холлиан?
