Линден взглянула на Ковенанта. Он казался ей неустрашимым и устрашенным одновременно. Словно чувствуя, как важна его решимость для Великанов и харучаев, гравелинга и эг-бренда, он высоко поднял голову; солнечный свет, падавший на лицо, придавал ему цвет кости — кости Земли. Но плечи его были напряжены, мускулы сведены судорогой борьбы с собственной слабостью. Слишком многое зависело от него, а он не обладал видением, которое указало бы ему путь.
По-человечески хрупкий и в то же время неодолимый, он встретился взглядом с Первой, посмотрел на стоящих за ее спиной харучаев и ответил:
— В Анделейне мне довелось встретиться с некоторыми друзьями — людьми, которые верили в меня, заботились обо мне, любили меня задолго до того, как я сам оказался способен на нечто подобное. Морэм напомнил о том, что мне уже следовало бы усвоить. Идущий-За-Пеной дал мне в спутники Вейна. Баннор обещал, что его народ будет служить мне. А Елена… — Елена, его дочь, любившая его столь неоглядно и страстно, сколь она ненавидела Лорда Фоула… — Елена сказала, что, когда придет время встретиться с Презирающим, я смогу найти его в недрах Горы Грома. Там находится его прибежище, именуемое Кирил Френдор… — Ковенант сглотнул. — Вот туда-то я и направляюсь. Ибо, во что бы то ни стало, намереваюсь положить этому конец.
Говорил он негромко, но казалось, будто слова его громыхали, как колокол, эхом отражаясь от стен огромного зала.
Первая мрачным, но решительным кивком выразила одобрение.
Она собралась было спросить, где же находится эта самая Гора Грома, но тут вперед выступил Доррис. Глаза его блестели. Твердо и настойчиво он сказал:
— Юр-Лорд, мы будем сопровождать тебя.
Не медля ни секунды, Ковенант с не меньшей твердостью ответил:
— Нет, не будете.
Доррис поднял бровь, но не позволил себе выказать удивление еще каким-нибудь образом. Казалось, что на миг внимание его переключилось — видимо, он мысленно переговаривался со своими соплеменниками, — но почти сразу же он возразил:
— Ты сам говорил, что Страж Крови Баннор обещал тебе нашу службу. И ты достоин ее, ибо лишь благодаря тебе многие из нас не пали под жертвенными ножами Верных. Юр-Лорд, мы останемся с тобой до конца.
Лицо Ковенанта исказила боль, но он сжал кулаки и с еще большей твердостью произнес:
— Я сказал — нет!
И снова Доррис вступил в безмолвный разговор с соплеменниками. Линден почти физически ощущала повисшее в воздухе напряжение и понятия не имела, во что оно может вылиться. Первая подалась вперед, словно хотела возразить, однако харучаи не нуждались в том, чтобы кто-либо говорил от их имени. Доррис подступил еще ближе к Ковенанту. Настойчивость в его тоне усилилась. Его сородичи знали, что поставлено на карту, лучше кого бы то ни было.
— Томас Ковенант, ты знаешь харучаев… — Только сейчас Линден обратила внимание на то, что от имени харучаев говорил почему-то не Кайл, а Доррис. — Тебе известна история Стража Крови Баннора. Ты видел, как исполнялся достойнейший из Обетов, и был свидетелем того, как он был нарушен. Не думай, будто мы забыли об этом. Все долгие века служения Стражи Крови сокрушались из-за того, что им не доводилось открыто сразиться с Порчей. Однако, как только Баннору представилась такая возможность — когда вместе с тобой и Идущим-За-Пеной он стоял над Землепровалом и знал о твоих намерениях, — он уклонился. Ты нуждался в нем, а он уклонился! Обет был нарушен, но мы не судим его. Сейчас речь о другом. Мы хотим восстановить нашу веру. Никто из нас больше не уклонится. — Придвинувшись к Ковенанту почти вплотную, он продолжал так, словно не хотел, чтобы его слова слышал кто-то другой: — Юр-Лорд, не произошло ли с тобой то же, что некогда с Кевином Расточителем? Не в том ли твое намерение, чтобы удалить от себя всех, кто может попытаться удержать тебя от Ритуала Осквернения?
Линден ожидала от Ковенанта вспышки. Она и сама готова была взорваться. Ей хотелось защитить его, с жаром отвергнуть незаслуженные обвинения. Но вместо этого он поднял искалеченную проказой руку, растопырив пальцы. На обрубке среднего пальца, словно звено кандалов, поблескивало кольцо.
