В дальнем конце пещеры харучаи — те, кто еще не был ранен, — наносили Рысакам немалый урон. Хоннинскрю, неистовством и силой ничуть не уступавший своим противникам, молотил огромными кулаками, словно дубинками. Красавчик наносил удар за ударом, будто и сам, как его жена, превратился в воителя. Но Первая превосходила всех. В ее сильных и умелых руках огромный стальной клинок казался невесомым. Сверкая как молния, он сеял повсюду смерть.
Лишь одному зверю удалось прорваться мимо нее, и он устремился к Сандеру и Холлиан.
Гравелинг бросился было наперерез, но Холлиан удержала его. Выхватив из ослабевших рук возлюбленного крилл и оркрест, она высоко подняла амулеты над головой. Возможно, их яркий свет — сочетание красного и серебряного пламени — испугал зверя или на миг ослепил его. Рысак свернул в сторону.
Мгновенно подскочивший Кайл голыми руками уложил зверя на месте.
Но харучаи, оберегавшие Линден, оказались в нелегком положении. Полученные ранения не позволяли им действовать с той быстротой и силой, какую проявляли их сородичи. Фол попытался проделать то же самое, что и Герн, но его подвела нога. Рысак вырвался, налетел на другого харучая и впечатал его в стену с такой силой, что Ковенанту почудилось, будто он вновь видит, как песчаная горгона сокрушает несчастного Хигрома. Третий харучай успел отшвырнуть Линден в сторону за миг до того, как тяжелое копыто раскроило ему череп. Колени его подогнулись, и он осел на пол.
Фол устремился к Линден, но страшный удар в плечо отбросил его в сторону.
Два Рысака поднялись на дыбы над Линден.
Лицо ее было отчетливо видно в потоке проникающего со двора света. Ковенант ожидал увидеть на нем ужас, лишающий воли страх и изо всех сил пытался набрать воздуху, чтобы дотянуться до дикой магии и спасти Линден любой ценой. Но страха не было. Лицо женщины было сосредоточенным и строгим, взгляд устремлен прямо на зверей.
И Рысаки дрогнули. Пусть только на миг, они замешкались и не нанесли роковой удар. Каким-то чудом Линден смогла остановить их.
Но они не обладали разумом, а направлявший их Ядовитый Огонь был силен. Она не смогла бы удерживать их более одного мгновения.
Прежде чем животные опомнились, на них, словно таран, обрушился Сотканный-Из-Тумана.
Как-то раз он оставил Линден в опасности из-за того, что не мог решить, к кому спешить на выручку — к ней или к Хоннинскрю, и с тех пор не переставал терзаться чувством вины. Ныне же он увидел перед собой возможность оправдаться, и остановить его не могло ничто. Не обращая внимания на боль, Великан устремился к Линден.
Правая рука его бессильно болталась, но левая была цела. С первого же раза Сотканный-Из-Тумана отбросил обоих Рысаков. Один из них повалился на бок, и в тот же миг Великан нанес ему сокрушительный удар. Голова зверя с глухим стуком отскочила от каменного пола, по телу пробежала дрожь, и он затих.
Второй Рысак вздыбился, но Сотканный-Из-Тумана, мгновенно развернувшись, здоровой рукой вцепился ему в горло. Пасть Рысака тянулась к лицу Великана, глаза зверя сверкали, ядовитые шпоры были готовы разорвать плоть. Но Сотканный-Из-Тумана держался: Линден спасла его, когда он был ранен серьезнее, чем сейчас, а он подвел ее. Такое не должно было повториться.
Великан удерживал зверя до тех пор, пока на выручку ему не подоспел Фол и еще один харучай. Ухватив Рысака за передние ноги, они, резко согнув их, вонзили в живот зверя его собственные шпоры. Спустя мгновение Рысак испустил дух. Сотканный-Из-Тумана отпустил хватку, и тяжелая туша рухнула на пол.
Вскоре после этого шум битвы стих. Схватка закончилась. Поднявшись на ноги, Ковенант поплелся в сторону Линден и Сотканного-Из-Тумана, которого уже начинала бить дрожь — сказывалось действие яда.
Линден была цела и невредима. Все предназначавшиеся ей удары приняли на себя харучай и Великан. Глаза ее были полны такой боли, словно раны друзей запечатлелись в ее сердце, но помимо горя лицо Линден искажал гнев. Выглядела она так, словно хотела крикнуть: «Пусть попробует! Дайте этому сукину сыну попробовать!» Не успел Ковенант вымолвить и слова, как к нему подошла Первая.
