- Толя, - ответил Стригалов слегка обескураженный, хотя и не теряя надежды сохранить в глазах штурмана свою торпедистскую значимость. Рукопожатие у Непрядова было до боли крепким, внушительным.
Дали команду "По местам стоять, со швартовых сниматься". Стригалов сорвался с места, на ходу застёгивая оранжевый спасательный жилет. Егор вобрался внутрь просторной меховой куртки, предусмотрительно пожалованной боцманом, и зачастил по трапу ботинками, выбираясь на мостик. Тотчас пристроился у пеленгатора, выискивая ориентиры. Самым заметным из них оказалась кирха, высокий шпиль которой рыцарским копьём вознёсся над крышами домов. Кряжистый, усечённый конус проблескового маяка должен был открыться на мысу при выходе из бухты.
Надвигавшийся шторм не сулил ничего хорошего. Небо всё мрачнее пошевеливало бровями мохнатых туч. Корпус и рубка залоснились от мелкого дождя-косохлёста, который временами просеивался небольшими зарядами.
Дубко распоряжался на мостике не торопясь, основательно. Мощный голос позволял ему вполне обходиться без жестяного раструба: у всех, кто оказывался рядом с ним, порой даже уши закладывало. Егор страдальчески морщился, но помощник снисходительно улыбался, давая понять: "Ничего страшного, привыкнешь... Зато силища какая!"
"Ему бы у моего деда в хоре петь, - всё-таки раздражённо думал Егор, цены бы ему не было..." В последнее время Егор всё чаще ловил себя на мысли, что начинает раздражаться по сущим пустякам. Он понимал, что виной всему, конечно же, оставался разрыв с Катей. Как ни старался, не мог он, да и не хотел выкинуть её из своего сердца и уж тем более - из памяти. Мысли о ней неотвязно преследовали всюду, где бы он ни находился. Эти мысли и во сне не давали ему покоя.
И всё-таки Непрядов оставался человеком дела. Он мог заставить себя при необходимости мыслить и поступать вопреки собственной слабости. Во всяком случае, никто на мостике даже не догадывался о личных Егоровых невзгодах, тяготивших ему душу. Быть может, в его характере сухости прибавилось, ну так ведь надо было кому-то его знать прежним, чтобы сравнить с нынешним.
Отдали швартовы. Электромоторы неслышно заработали на винт, взбаламучивая по бортам холодную, тугую воду. Лодка задним ходом начала отваливать от пирса. Берег со всеми постройками, кустами и деревьями нехотя подался в сторону, как бы с трудом отторгнув от себя собственную частицу, какой была ограждённая размахами бортов корабельная палуба.
Посреди гавани лодка развернулась, гукнула напоследок ревуном и нацелилась острием форштевня в распадок боновых заграждений. Утробно кашлянув, заработали дизеля, подмешивая к промозглой сырости сладковатый запах солярового дыма. Егор взял первый пеленг на кирху и заученно, почти не касаясь ботинками перекладин, провалился в шахту рубочного люка. Через пару минут появилась тоненькая карандашная линия истинного курса лодки самого первого в самостоятельной штурманской жизни Егора Непрядова, за точность которого он теперь уже нёс личную ответственность.
Сразу же за бонами дохнуло крепким ветром. Круче пошла ядрёная волна. Море начинало дышать тяжело и хрипло, будто простудившийся исполин, собиравшийся безудержным штормовым кашлем сотрясти могучую грудь. Лодку начало сильнее уваливать с борта на борт. Она будто примерялась, как ей поудобнее улечься на волне, чтобы перетерпеть начинавшуюся качку.
Через полчаса хода мутная дымка наглухо запеленала отдалявшийся берег. Какое-то время подмигивали ещё тусклые проблески маяка, но и они вскоре исчезли. Непрядов повёл прокладку по счислению.
Командир изредка заглядывал в его карту, но серьёзных замечаний не делал. Судя по всему, работа молодого штурмана пока что его устраивала. Но Егор понимал: главная для него проверка начнётся в момент поиска и торпедной атаки - вот когда всем станет ясно, на что он способен и стоит ли ему вообще доверять что-либо серьёзное.
День прошёл незаметно. Непрядов не чувствовал особой усталости, потому что ещё с курсантской поры научился пересиливать качку. Она даже не влияла теперь на его аппетит, как это случалось раньше. В обед он не отказался от наваристого рассольника, съел приличную горку макарон по-флотски. А уходя из кают-компании набил карманы сухарями, по-привычке, во время шторма всегда хотелось чего-нибудь пожевать.
