В тонкую стенку переборки забарабанили и Геркин голос насмешливо предупредил:
- Эй вы, гальюнные асы, весь америкашкин шестой флот перетопите оставьте нам хоть что-нибудь на зачёт.
- Ребят, а может, и в самом деле хватит? - взмолился Кузьма. - И так уж столько кораблей натопили, что они, надо полагать, в три слоя на дне лежат.
- Не сачкуй, - неумолимо отрезал Вадим, - а то сам на "госах" ко дну пойдёшь.
- Время, время! - заёрзал сидевший на разножке Егор. - Курсовой на корму уходит, а вы баланду травите.
Вздохнув, Кузьма снова обнял перископ как наскучившую партнёршу на танцах.
- Второй замер, то-овсь!
- Ну, ну! - поторапливал Егор. - Не тяни.
Отвалившись от перископной тумбы, Обрезков развёл руками.
- Не, я в это дело целиться не могу, - заявил он, - у меня характер мягкий и сердце доброе.
- Это во что же - "в это"? - начал сердиться Егор.
- А вот в это! - и мотнул головой. - Конвой прикрыт намертво.
Егор глянул в перископ и убедился, что Кузя прав. Перед окуляром, вместо конвоя, красовался нарисованный на бумаге кошачий зад с вызывающе загнутым кверху хвостом.
"Чижевский, - догадался Непрядов, - его художества".
Дружки выбрались из рубки.
- Ну как? - вежливо осведомился Эдик. - В очко попали?
- Ты бы свою задницу подставил, - посоветовал Кузя. - Она у тебя шире. А животное не хочется обижать.
- Мазло. Учись, как надо атаковать, - небрежно бросил Чижевский, впихиваясь вслед за своим расчётом в рубку, и сразу торжественно скомандовал: - Боевая тревога!
- ...Атака батьки Махно на переполненный сортир начинается! - в тон ему торжественно дополнил Кузьма.
Выглянув из двери, уязвлённый Эдик покрутил у виска пальцем. Кузьма ответил ему тем же.
- Вот именно, - пояснил Вадим. - У обоих - три минус пять, а недостающие шарики занять негде.
- Кончай кошачий балаган, - вмешался Непрядов на правах старшины и постучал кулаком по фанерной рубке. - Хохмить после экзаменов будем.
Подойдя к классной доске, Вадим взял кусок мела и принялся чертить торпедный треугольник, подробно объясняя Кузе, в чём состояли его промашки. Кузя слушал дружка более терпеливо, чем с интересом. Он был убеждён, что атака по шумопеленгам получается всё же лучше и потому нет смысла особенно расстраиваться из-за пустяков.
Егop принялся составлять отчёты по своим атакам, заполняя бланки исходными данными. С особым удовольствием он прочёркивал красным карандашом направление движения выпущенных торпед, обозначая места, где они прошли под днищем главной цели.
"Эх, стрельнуть бы вот так на самом деле по конвою практической, парогазовой, да ещё с прибором следности, чтоб самому убедиться - попал или нет, - размечтался Непрядов. - Вот тогда можно было бы точно знать, насколько глаз снайперский".
- Кто здесь Непрядов? - вывел его из мечтательного состояния чей-то голос.
Егор оторвался взглядом от схемы, которую всё это время чертил, и увидал в дверях рассыльного - невысокого, худенького первокурсника с повязкой на рукаве. Держался он подчёркнуто официально и сухо, с полным сознанием своих полномочий.
- Ну, допустим я, - отозвался Егор, с начальственной небрежностью отваливаясь на спинку стула. - Что вы, мой юный друг, имеете мне сказать?
Почтительно выпрямившись перед старшекурсником, рассыльный отрапортовал:
- Товарищ старшина первой статьи, приказано передать: в вестибюле вас ждут.
- Кто именно, гардемарин? - возвысил его Непрядов. - Говорите тотчас!
Строгий первокурсник польщённо оттаял дрогнувшими уголками губ, но всё же не сдался.
- Сказал, что приказано, - изрёк с неподдельной твёрдостью и скрылся за дверью.
- Ох, уж эти "гардемарины" с зелёными ушами, - тут же заметил Кузьма. - Плохо мы воспитываем молодёжь.
- Сам таким был,- напомнил Егор, нехотя поднимаясь из-за стола. Пойду гляну, кому я там понадобился.
Сбежав по лестнице, Непрядов боковым коридором вышел в вестибюль. Всё та же в прохладном полумраке давила торжественная тишина, в бездну сумрачного потолка устремлены мраморные колонны. Подобно пушкинскому командору недвижно каменел у знамени рослый часовой. Шаги отдавались под сводами гулко и значительно. Однако никого больше не было видно. "Уж не разыграл ли кто меня?" - подумал Непрядов и взялся за массивную бронзовую ручку входной двери, собираясь на всякий случай выглянуть на улицу.
