- И всё-таки я должен быть уверен, - настаивал капитан, вальяжно откинувшись на стуле и расстегнув тужурку. - Нам рыба - вам консервы. Так уж будьте добры!
- Непременно будем, - согласился Толик, подмигивая Егору. Капитан захмелел и спорить с ним на серьёзную тему уже не имело смысла.
- А ты почему, Егор Степанович, обозначаешь шаг на месте? - придрался Григорий Львович, кивая на Егорову рюмку, которую тот лишь слегка пригубливал, - или подплав здоровьем ослаб?
- Он вообще не пьёт, - пояснил Толик, - потому что спортсмен.
- Правильно делаешь, если не употребляешь, - согласился Григорий Львович и тут же предупредил: - Но старпомом к себе я бы тебя не взял.
- Это почему же? - ухмыльнулся Егор.
- Да парень ты, видать, себе на уме. Про таких говорят: если не пьёт непонятно о чём думает...
- Но разве это делу повредит?
- Ты не обижайся на меня, старый, - Григорий Львович запросто хлопнул Егора по плечу. - Это ведь я к чему говорю? Вот, случись, демобилизуют тебя: до пенсии тебе далеко и потому ты ко мне же придёшь наниматься на сейнер. Так?
- Ну, допустим. Хотя и не обязательно на ваш.
- А-а, не в том дело на чей, - капитан махнул рукой, вновь наполняя рюмку. - У нас в море работа адская и народ простой, грубый. Есть и такие, которым палец в рот не клади. И всё же они все передо мною как на ладони на то я и капитан. Но если ты не пьёшь вместе со мной, я тогда не знаю, что ты думаешь обо мне.
- Ты лучше спроси его прямо, так он и без водки скажет, что думает о тебе, - вдруг с раздражением вмешалась Нинон. - Ведь обещал же...
- Ну-ну, любовь моя, - примирительно сказал Григорий Львович. - Разве я когда-нибудь терял свой горизонт или разум? В море без этого нельзя. И потом, работа собачья.
- Жизнь у нас собачья! - зло выдала Нинон.
- Да уймись, - отмахнулся капитан. - Не понимаю, что тебе надо. Команда моя за каждый рейс по полторы нормы гонит, заработки у нас - дай Бог каждому. А чья фотография на доске почёта висит! Ась, не скажешь ли на всякий случай? - и он приложил ладонь к уху.
- От скромности ты не умрёшь! Заодно скажи тогда, кому выговор влепили за то, что судно по пьяному делу на мель посадил. А фотографию твою просто снять не успели...
- И вовсе не по пьяному делу, любовь моя, - обиделся капитан. - С кем не случается! Море есть море. Это тебе не на складе ящики с килькой считать.
Егор не ввязывался в спор между мужем и женой. Он ловил мимолётные Катины взгляды, чувствуя, что она гордится им, - вероятно за то, что он чем-то не похож на других, что умеет всегда оставаться самим собой, не изменяя собственным убеждениям и взглядам.
Порассуждав о своей нелёгкой рыбацкой доле, капитан вдруг заявил, что у него разболелась голова, что он должен подышать свежим воздухом и вообще... побыть наедине. Когда он поднялся из-за стола и, слегка покачиваясь, подался за дверь, Нинон бросила ему вдогонку:
- Не простудись, фуражку надень!
Она всё-таки любила своего мужа таким, каков он был, со всеми его заботами, промашками и грехами.
- Эх, милая ты моя Катюша, - сказала Нинон, грустно улыбаясь и как бы продолжая какой-то неоконченный между ними разговор. - Вот за это самое мне больше всего и нравится твой Егор: не тряпка он, не хвастун, а настоящий мужик. Что бы ни случилось, к другой он от тебя ни днем, ни посреди ночи никогда не уйдёт... Ему можно верить. А вот капитану моему... - вздохнув, Нинон умолкла на полуслове.
Разговор за столом больше не ладился. Толик ещё пытался рассмешить всех анекдотами, но было уже ясно, что весёлое застолье иссякло. Часы пробили полночь, и пришла пора отправляться спать.
Егор и Катя поднялись в мансарду. Но обоим было не до сна. Обнявшись, они долго стояли у окна, глядя на мельтешившие в бухте корабельные огоньки. Егору очень хотелось спросить, был ли у них разговор о нём, но потом понял, что не стоит любопытствовать, раз Катя сама об этом молчит. Верно, между женщинами всегда будет существовать какая-то извечная, самой природой данная тайна, в которую мужчинам вторгаться не положено. Всё должно оставаться на своих местах, как и много лет назад, когда мужчина впервые возвышенно признался женщине, что любит её.
