Том взял ее руку.
— Присядьте, тетя Амелия.
С этими словами он отвел ее к дивану. Она не сопротивлялась.
— Грех, грех... — хрипло повторяла Юта.
Кингдон посмотрел на мать и с горечью сказал:
— Я рад, что все вы так счастливы за нас!
— Тесса, — сказал Бад, избегая смотреть дочери в глаза, — неужели ты не понимаешь? Это противоестественно.
Кингдон поймал на себе взгляд отца.
— О Господи, папа, и ты туда же?! Чего вы все хотите?!
— Ты уже давно любовник Тессы, — подала голос с дивана Амелия. Выражение ее лица все еще было тревожным, но со своим голосом она уже справилась.
— М-да... — проговорила Бетти. — Такого крутого сюжета, Кингдон, пожалуй, еще не было ни в одном твоем фильме!
На Бетти никто не обратил внимания.
— Я догадывалась и не мешала вам... — сказала Амелия, обращаясь к Кингдону. — Это непростительно. Разрешение церкви на брак между двоюродными родственниками?.. Об этом даже не думай! Ваше венчание необходимо расторгнуть! Для этого есть причина!
При этих словах лицо Бада пожелтело. Он подошел к дивану, где сидела Амелия, оперся о подлокотник руками и наклонился к жене.
— Дорогая, я тут подумал... Мы хорошо знаем нашего племянника и любим его. Тесса тоже его любит. Словом... я не возражаю.
Амелия увидела, что он смертельно бледен.
— Бад, ты в своем уме?
— Прошу тебя. Да, они двоюродные брат и сестра, но в этом нет ничего ужасного! — На мгновение в его глазах загорелся огонек. Губы его сжались и побелели от внутренней боли. Потом огонь в глазах погас. — К чему весь этот шум?
Полено в камине с хрустом разломилось надвое. Три-Вэ, казалось, ждал этого звука. Он вскочил и воскликнул:
— Бад, ты это серьезно?!
— Я сказал, что не возражаю! А ты кто такой, чтобы возражать?! — рявкнул Бад.
И в эту секунду до Три-Вэ дошло, что его старший брат каким-то невероятным усилием воли полностью изгнал из своей памяти ужасное воспоминание. Он посмотрел на Амелию.
Она беззвучно шевелила губами. Три-Вэ догадался, что она шепчет: «Я все объясню им позже».
Юта ничего не замечала. Казалось, она раздувается изнутри, превращаясь в бесформенную, обвешанную драгоценностями тушу. Нахлынувшие на нее чувства были слишком бурными, чтобы их можно было определить. Ярость. Гнев. Вспыхнувшая с новой силой женская ревность. Уже много лет Юта и Три-Вэ не поддерживали супружеских отношений, но ревность к Амелии осталась... Юта по-прежнему страдала от комплекса неполноценности. «Для них я по-прежнему никто», — решила она. В следующее мгновение она возненавидела Тессу. Она поняла, что проиграла. Все ее усилия пошли прахом. Она часто наказывала Чарли Кингдона в детстве и все впустую! Его тяга к запретному плоду, которая, по ее мнению была следствием зачатия во грехе, наконец победила.
Юта взмокла от пота.
— Никакие вы не двоюродные! — рявкнула Юта.
Бад стоял, поникнув плечами.
Амелия поднялась с дивана и взяла мужа за руку.
— Юта, — холодно произнесла она, — обрати свой яд на меня, а не на них.
Три-Вэ подошел к жене.
— Ради всего святого, Юта... Детям и так уже досталось. Пусть они узнают обо всем в нормальной обстановке. Потом.
Багровое лицо Юты пылало.
— В нормальной обстановке?! Поздно!
Бад тяжело опустился на диван. Рукой он потирал грудь.
Тесса подошла к нему.
— Папа! — произнесла она своим низким тихим голосом.
— Да что с вами со всеми? — воскликнул Кингдон. — Наконец-то я женился на девушке, которую люблю, которая любит меня, а у вас всех такие лица, будто по Лос-Анджелесу маршируют войска кайзера Вильгельма! Неужели среди вас не найдется ни одного человека, который поздравил бы нас?! — Он повернулся к Юте. — Мама, мы получим благословение. Я обещаю тебе. Я вернусь в лоно церкви, и мы получим разрешение. Тогда ты не будешь возражать?
Последние слова его ухнули в сознание Юты, словно тяжелый камень в воду. Все, только что сказанное этим молодым человеком со смуглым и измученным лицом, возвращало ее к когда-то содеянному греху.
— Не смей мне задавать вопросов! — взвизгнула она. — Лучше поговори со своей ненаглядной тетушкой! Спроси ее, почему это муж вышвырнул ее из города, когда она собралась произвести на свет свою принцессу. И спроси своего папочку, почему это родной брат ненавидит его. А меня не спрашивай!
