Средний план: могильщики и рыбаки бегут на его зов.
Вождь указывает на доктора Пула.
– Заройте его.
– Живьем или мертвого? – глубоким контральто осведомляется толстушка.
Вождь смотрит на нее – кадр снят с места, где он стоит. Пересилив себя, вождь отворачивается. Губы его шевелятся. Он повторяет соответствующий отрывок из краткого катехизиса: «В чем сущность женщины? Ответ: женщина – сосуд Нечистого, источник всех уродств, враг человечества и…»
– Живьем или мертвого? – повторяет толстушка. Вождь пожимает плечами.
– Как хотите, – с деланым безразличием отвечает он.
Толстушка принимается хлопать в ладоши.
– Вот здорово! – восклицает она и поворачивается к остальным: – Пошли, ребята, позабавимся.
Они обступают доктора Пула, поднимают его, вопящего благим матом, с земли и опускают ногами вперед в полузасыпанную могилу директора пивоваренной корпорации «Золотое правило». Толстушка придерживает доктора, а мужчины начинают сбрасывать сухую землю в могилу. Вскоре он зарыт уже по пояс.
На звуковой дорожке крики жертвы и возбужденный смех палачей понемногу стихают; тишину нарушает голос Рассказчика.
Рассказчик
Жестокость, сострадание – лишь гены.
Все люди милосердны, все убийцы.
Собачек гладят и Дахау строят,
Сжигают города и пестуют сирот,
Все против линчеванья, но за Ок-Ридж.
Все филантропии полны – потом,
а вот НКВД – сейчас.
Кого травить мы станем, а кого жалеть?
Тут дело лишь в сиюминутных нормах,
В словах на целлюлозе и в радиокрике,
В причастности – иль к яслям коммунистов,
иль к первому причастию,
И лишь в познанье сущности своей
Любой из нас перестает быть обезьяной.
* * *
На звуковой дорожке – опять смех вперемешку с мольбами о пощаде. Внезапно раздается голос вождя:
– Отойдите! Мне не видно.
Могильщики повинуются. В наступившем молчании вождь смотрит вниз, на доктора Пула.
– Ты разбираешься в растениях, – наконец говорит он. – Почему б тебе не выпустить там корешки?
Слушатели одобрительно гогочут.
– Что же ты не расцветаешь хорошенькими розовыми цветочками?
Крупный план: страдальческое лицо доктора Пула.
– Пощадите, пощадите…
Его голос забавно срывается; новый взрыв веселья.
– Я могу быть вам полезен. Могу научить, как получать хорошие урожаи. У вас будет больше еды.
– Больше еды? – с внезапным интересом переспрашивает вождь, потом свирепо хмурится: – Врешь!
– Нет, клянусь всемогущим Господом!
Слышен возмущенный, протестующий ропот.
– Может, в Новой Зеландии он и всемогущ, – отчеканивает вождь, – но не здесь – с тех пор как случилось Это.
– Но я же в самом деле могу вам помочь.
– Ты готов поклясться именем Велиала?
Отец доктора Пула был священнослужителем, да и сам он регулярно посещает церковь, однако сейчас он горячо и прочувственно клянется:
– Клянусь Велиалом. Клянусь именем всемогущего Велиала.
Все присутствующие делают пальцами рожки. Долгое молчание.
– Выкапывайте.
– Но, вождь, это же нечестно! – протестует толстушка.
– Выкапывай, сосуд греха!
Тон вождя настолько убедителен, что все начинают яростно копать, и не проходит и минуты, как доктор Пул вылезает из могилы и, покачиваясь, останавливается у подножия мавзолея.
– Благодарю, – с трудом выдавливает он; колени его подгибаются, и ботаник теряет сознание.
Слышен всеобщий презрительно-добродушный смех.
Наклонившись со своего мраморного постамента, вождь протягивает девушке бутылку:
– Эй ты, рыжий сосуд! Дай-ка ему хлебнуть вот этого, – приказывает он. – Он должен очнуться и встать на ноги. Мы возвращаемся в центр.
Девушка присаживается на корточки рядом с доктором Пулом, приподнимает безжизненное тело, опирает болтающуюся голову доктора о запреты на своей груди и вливает в него укрепляющее.
Наплыв: улица, четверо бородачей несут вождя на носилках. Остальные, увязая ногами в песке, плетутся сзади. Тут и там, под навесами разрушенных заправочных станций, в зияющих дверных проемах учреждений, видны груды человеческих костей.
Средний план: доктор Пул, держа в правой руке бутылку, движется нетвердой походкой и с большим чувством напевает «Энни Лори». Он выпил на пустой желудок – а ведь желудок этот принадлежит человеку, чья мать всегда была ревностной поборницей трезвости, – и крепкое красное вино подействовало быстро.
