– Мы получили благодарности и комплименты от лорд-лейтенанта и благодарности от кабинета принца. В соборе все не могло пройти более гладко, хотя рада, что у нас нечасто проходят подобные события, это слишком большая нагрузка на систему. Как команда?
– Потрясена. Никак не могут уложить это в голове. Но, знаете, Раули не сделал ни одного неосторожного шага. Ни одного промаха.
– А как ты это объяснишь? У твоего дежурного сержанта была встреча с человеком по имени Мэтти Лоуэ, который утверждал, что на него напали. А потом он увидел Раули на ярмарке и узнал его. Раули был тем нападавшим. Мистер Лоуэ явился в полицейский участок Лаффертона, чтобы поговорить с тобой, но попал на сержанта Уайтсайда.
– Я ничего об этом не знал.
– Нет, – сухо сказала старший суперинтендант. – Уайтсайд заявляет, что ты не стал его слушать.
На его автоответчике не было сообщений, когда он вернулся в свою квартиру. Он открыл окна – был мягкий осенний вечер, облачный и тихий. На время службы в соборе зажгли огни.
Он позвонил Кэт.
– Я в порядке, папа и Джудит были тут весь день, и Джудит останется еще на пару ночей. Это не для меня, это для детей – им сейчас нужно уделять много дополнительного внимания. Сэм совсем затих. Может, ему будешь нужен ты, но не сейчас. Уезжай, Сай, тебе нужен перерыв.
– Если ты уверена…
– Уверена. Мне ты тоже будешь нужен, но пока что я в норме. Я совершенно ничего не чувствую. Правда. Езжай.
Он уже собирался повесить трубку, но вместо этого произнес:
– Слушай. Клайв Раули.
– А что с ним?
– Есть одно слово, которое все использовали по отношению к нему, и я в том числе, оно как будто бы его полностью определяло.
– И какое?
– Одиночка.
– И оно подходит?
– О да. Но… Не этим ли словом можно определить и меня?
Последовала долгая пауза.
Эта мысль пришла к нему только что, когда он поднимался по лестнице своего дома. Одиночка. Ему необходимо было его личное пространство, его прекрасное жилье, его мирный очаг, его уединение.
Одиночка.
– Ну, бывают одиночки и одиночки. Очевидно.
– Ты знаешь, что я имею в виду.
– Если ты спрашиваешь меня о том, из тех ли ты одиночек со странностями, которые с высокой вероятностью превращаются в маньяков с ружьем и серийных убийц, то нет. Нет, конечно, ты не такой. И не из сумасшедших затворников, которые расхаживают по улицам и говорят сами с собой. Нет.
Она говорила совершенно серьезно. Она не отнеслась к этому вопросу легкомысленно.
– Это действительно тебя тревожит или это просто остаточный эффект этого дела со стрелком?
– Я не знаю, – искренне признался он.
– Если это последнее, то я не удивлена. Но если ты правда беспокоишься… Слушай, не пойми меня не правильно, милый, но я не уверена, что я тот человек, с которым тебе надо об этом разговаривать.
– Ты думаешь, мне надо сходить к мозгоправу?
– Я этого не говорила.
– И не надо.
– Так, стоп. Я не хочу это слышать.
– Извини.
– Ты спросил. Это была плохая ночь. Звонила Хелен Криди.
– О чем она думала?!
– Она не знала про Криса. Не все знают. Да и с чего бы? Мне пришлось выслушать ее, я не могла ей об этом сказать, но, если честно, я абсолютно опустошена. А ее сын Том убил себя. – Она остановилась, всхлипнула и продолжила: – В любом случае – если это тебя не беспокоит, то все нормально. Если да, то сделай с этим что-нибудь. Хорошие советы бывают по любому вопросу, от бородавок на носу до любви к тому, чтобы побыть в одиночестве. Выжми из своего отпуска максимум.
Дорога до Северного Уэльса была приятной первые пятьдесят миль, а потом Саймон застрял в нескольких пробках подряд и наткнулся на аварию, которую пришлось особенно долго объезжать. Он переключал на магнитоле станцию за станцией и сначала нашел какие-то новости, потом послушал длинный репортаж про коррупцию в полиции и в итоге переключил на Моцарта. Было темно и мокро, и через полчаса он услышал прогноз, где сообщалось, что в той области, куда он собирался, ожидались особо сильные ливневые дожди с возможностью гроз и оползней.
Он оставил машину в гараже при маленьком мрачном заведении, выпил приличного кофе, откусил отвратительный сэндвич и внезапно представил себе себя, сидящего в одиночестве за пластиковым столиком перед батареей мятых бутылок с кетчупом. Окна заволокло паром, но погода снаружи только ухудшалась.
