И, только заведя коня в стойло, Ферди понял, что только что сделал, и досадливо поморщился. Плохо. Оставил деда в разгар скандала, который касается лишь его, Ферди, и родителей. Переложил на его плечи всю тяжесть разбирательств, предоставил ему отбиваться от воплей матери, а сам сбежал… Пришлось оглядеться и попросить дежурного конюха расседлать Огонька.
Замковый двор пустовал. У крыльца родителей не было. Но их машина стояла.
Странно… Машины во дворе бывали часто — и хозяйственные, и новомодные элитные. Но почему-то именно эта машина выглядела отчётливо чужеродной здесь…
Ферди быстро вошёл в гостиную. Несколько шагов — и он остановился в нерешительности. Чуть сбоку, на одном из диванов, сидела мать, истерично рыдая. Рядом в растерянности стояли дед и отец.
Ферди тоже застыл. Такого он не ожидал. Решил, что от и до просчитал ситуацию с матерью — с тем, как она себя поведёт после его твёрдого ответа. На сто процентов был уверен, что она, фигурально говоря, хлопнет дверью и уедет. Ан нет… И что теперь делать? Утешать он не умеет… Может, она успокоиться, а то и рассердится, увидев его? Прикусив губу, парень нерешительно подошёл к ней, присел на корточки. Дед и отец немедленно и с облегчением отошли, словно предоставляя возможность самому разобраться с ситуацией.
— Мама…
Она взглянула на него обезумело, задыхаясь от сильнейшего, до икоты, плача.
— Ты… вернулся! Ферди, сын, мальчик мой любимый… Пожалуйста, ты только вернись домой — я не буду ни в чём тебе отказывать или препятствовать в твоих желаниях. Пожалуйста, Ферди-и!! Делай что хочешь, лишь бы рядом… только пожалуйста-а — не оставляй меня, Ферди-и!..
Парень осторожно взялся за её холодные кисти рук и невольно сжал, отогревая.
— Мама, не получится…
— Почему-у…. Ферди, почему?.. — Она сама страстно схватила его за руки, будто страшась, что сразу после её вопроса он сбежит.
Он вгляделся в покрасневшие глаза, страшноватые из-за размазавшейся косметики. Не смешно. Маска клоуна выглядела жутковато, потому что мать смотрела на Ферди истово, как на… на Бога. Она перевела дыхание, продолжая плакать, но, кажется, так и не замечая, что слёзы продолжают литься ручьём.
— Это же легко, милый Ферди! Ты будешь жить, как захочешь. Только я буду тебя видеть каждый день, больше мне ничего не надо. Ты такой красавчик! Ты выздоровел, ты снова прекрасен, мой мальчик!..
Почему-то на каждую её фразу хотелось сказать что-то резкое, как сейчас, например: «И меня больше не надо прятать от посторонних глаз? И можно, наконец, снова выставить на всеобщее обозрение?» Он сам с трудом удерживался, чтобы не выпаливать эти саркастичные и горькие фразы. Помогало напоминание главного: под конец он сам заперся ото всех. Стал настоящим отшельником.
Последнее его поразило. Да так, что он словно оглох. Пока мать что-то, плача, говорила о том, как чудесно снова будет, когда он вернётся, он по-новому взглянул на ситуацию. И задумался… Поговорить бы с Кареем… Но событие не позволяет.
И он снова повторил:
— Мама… — Она замолчала, моргая мокрыми ресницами и с надеждой глядя на него. — Не получится, потому что прошлого не вернёшь. Очень многое изменилось. Даже слишком многое. Я стал другим.
— Ты повзрослел, мой мальчик, — торопливо подтвердила она, заикаясь. — Но я не буду покушаться на твои самостоятельные поступки. Мне достаточно, что ты вернёшься домой. Мне достаточно, что я буду знать — ты дома, ты рядом, мой мальчик.
— Боюсь, что мальчик уже не только твой. — Ферди глубоко вдохнул и серьёзно, чтобы она услышала и поняла, сказал: — Мама, я полюбил девушку и хочу, чтобы она стала моей женой. Сможешь ли ты такое принять? Вряд ли.
Он продолжал держать её за руки, вглядываясь в обиженные, ошеломлённые глаза.
Молчание, повисшее после этих слов, казалось леденящим. Ферди понял, что надо объяснить всё и сразу. Иначе потом будет слишком поздно…
— Ещё я должен сказать тебе, что девушка, которую я полюбил, не принадлежит нашему кругу. Она не умеет вести себя в обществе. Не знает аристократических манер. Не умеет говорить и одеваться, как ты привыкла. — Он погладил её по ладони. — Но, мама… Если придётся выбирать между нею и обществом, к которому я принадлежу, я выберу её. Хотя вопрос о выборе не стоит. Я собираюсь жить отдельно. Потому что, как выяснилось, я тоже собственник. Не меньше, чем ты, мама. — Это он вспомнил, что у Лары-то он ещё не спрашивал, хочет ли она за него замуж. Решил без неё. За неё. Впрочем, вспоминая открывшееся ему прошлое замка де Виндов, в ответе девушки он не сомневался.
