С дороги они сразу свернули к лугу, а потом оказались на опушке леса. Брэд мчался впереди — Ферди не отставал. Серые тропы, невысокие кусты по краям, начинавшие густеть от вечерних теней, которые возникали под раскидистыми деревьями, — всё пролетало быстро, и Ферди, пытавшийся думать о том, что произойдёт вот-вот, обозвал себя легкомысленным, но решил, что всего всё равно не предугадать.
Только настроил себя не забыть быть очень бдительным, чтобы уловить тот момент, когда Камп накинет и на него паутину повиновения. Если чёрный маг насторожится или вообще сообразит, что Ферди приготовился к сопротивлению, то… Неизвестно, что будет и как поведёт себя Камп, но лучше не рисковать. Если чёрный маг накинет своё заклятие, то парню придётся притворяться таким же, как остальные… Ферди даже на какие-то секунды похолодел от понимания: Камп очень силён, если сумел незаметно для остальных подчинить такую прорву людей, пусть даже это люди, которые ему во всём доверяют и не могут сопротивляться именно в причину этого доверия.
Как тихо в лесу сегодняшним вечером. Ни птичьего свиста, ни шелеста травы и листьев — только глуховатый перестук лошадиных копыт…
Лошадей оставили внизу, на той самой плохой дороге, рядом с лошадьми остальных Плёточников. Брэд повёл Ферди немного другой тропкой наверх, нежели та, которой он поднимался с Ларой и её кузенами. Эта тропа шла чуть в обход, но была намного комфортней.
Когда до Дома Отшельника оставалось совсем немного, кусты позади них резко зашуршали. Оба, не сговариваясь: уже стемнело! — рванули к дверям. Недалеко от ступеней крыльца Ферди не выдержал и оглянулся посмотреть. И, охнув с облегчением, пока ещё не понимая, что именно произошло, остановился. Из кустов вылетела Регина!
— Брэд, это моя собака!
Плёточник обернулся и встал на месте.
А Ферди пошёл к сенбернару, который тоже успокоенно зашагал при виде хозяина. При свете луны парень поднял свисающую с ошейника верёвку. Шёлковый шнур был измочален на конце. Регина перегрызла самодельный поводок и бросилась по следам хозяина. «Надо было оставить её в охране замка!» — со страхом подумал Ферди, снимая остатки шнура с ошейника и гладя Регину, замечая, как дрожат собственные руки.
Брэд смотрел спокойно, но этому спокойствию Ферди боялся доверять.
— Оставлю собаку здесь, — жёстко сказал он.
— Оставляй, — равнодушно сказал Брэд.
— Ты заходи в дом, а я сейчас приду.
— Нет, я подожду.
Ферди, решившийся отвести собаку вниз и оставить там у своего коня — типа: «Сторожить!», со вздохом велел:
— Регина, сидеть!
Плёточник уже открывал дверь в дом. На первой нижней ступени Ферди застыл, прислушиваясь и стараясь разглядеть боковым зрением, здесь ли призрак Тиарнака. Ни холодка, ни движения… Ферди вздохнул и вошёл следом за Плёточником.
И уже в доме, очутившись в гостиной, понял, что сделал глупость, слишком эмоционально всё воспринимая. Надо было отключить все чувства и быть настороже. Тогда бы он так бездарно не вляпался бы в паутину чёрного мага, подвешенную на самом входе. Шаг от порога — и теперь Ферди прекрасно представлял, что испытывает Брэд: он будто и в самом деле заболел, плывя в бредовом тумане и мгновенно повинуясь приказам Кампа. Причём туман казался таким вещественным, таким густым, что двигаться поневоле приходилось замедленно.
Ну и воняло в гостиной!.. Не только свечным дымом, но и каким-то смрадом — похоже, что Камп сжигал и шерсть, и перья. Возможно, и кровь…
Пентаграмма в гостиной была почти готова к работе. Сначала это едва дошло до мозгов, будто опухших — до такой степени, что, чудилось, они скоро начнут вылезать- выдавливаться из ушей, сдавленным их напряжением. Ферди немного пришёл в себя, а новое мысленное путешествие по личным оберегам голову прочистило неплохо. Но продолжал он двигаться, подражая подсмотренному движению Брэда.
— Собака с ним, Брэд? — сухо спросил чёрный маг.
— С ним, — ответил Плёточник.
К ним обоим подскочил какой-то шустрый низенький мужчина. Он взял Брэда за руку и усадил в пентаграмму. Плёточник стал двенадцатым — остальные уже сидели на своих местах в «лотосе». Сидели они внутри последнего круга. Предпоследний составляли свечи и плохо различимые фигурки вперемежку с небольшими чашами.
