Идти по слегка освещённому коридору оказалось любопытно. Теперь Ферди видел его отделочный цвет, и ему нравилось разглядывать интарсии, выложенные деревянными плитками, словно теплящимися от медовой спелости. Он даже усмехнулся своему любованию: а увидел бы он эти узоры, будучи здоровым? Обратил бы внимание на них?
Сверившись по карте путеводителя, Ферди понял, что вышел к библиотеке. Странно, что одна из двух величественных дверей открыта нараспашку, а из помещения неровным прямоугольником падал тусклый свет, чуть сильней, чем в коридоре.
Обеспокоенный Ферди: неужели всё-таки дед решил лично провести для старшего внука экскурсию? — поспешил подойти к библиотеке. Прежде чем переступить порог, надел «хамелеоны», пряча лицо.
Он как будто вошёл в отдельное поселение. Небольшой город. Громадные, «высотные» стеллажи в середине помещения образовали настоящий лабиринт, в котором легко потеряться, если бы не комнаты по бокам. Они тоже были устроены самой мебелью — получилось что-то наподобие анфилад, где каждая комнатка отделялась от другой теми же высоченными стеллажами и отличалась столом, за которым можно спокойно сидеть и читать взятую из стеллажа напротив книгу.
Что и делал человек, боком сидевший за таким столом в третьей «комнате».
По рыжеватой, сейчас почти чёрной в тусклом свете голове Ферди сразу узнал его. Управляющий. Камп. Он настолько глубоко погрузился в чтение, что не расслышал шагов от входа в библиотеку.
Чувствуя себя неловко, Ферди постоял немного, соображая, как дать о своём присутствии. Ничего не придумал, кроме банального: взял и тихонько постучал пальцами по сухому дереву стеллажа. Камп вздрогнул так, что едва не подпрыгнул.
— Добрый вечер, — сказал удивлённый Ферди. — Простите. Не хотел вас пугать.
— Добрый, — насторожённо сказал управляющий, вставая из-за стола. — Что случилось? Вам не спится?
— У меня активное время — ночь, — в который раз принялся объяснять Ферди. — Из-за болезни мне пришлось сменить режим. В светлое время я сплю. В тёмное же… — Он улыбнулся. — Живу. А сейчас, когда на улице дождливо, я не могу гулять, как привык. Решил вот пройтись по замку. Господин де Винд знает, — добавил он. И показал путеводитель по замку. — Он мне разрешил сегодня посетить библиотеку.
Управляющий как-то странно взглянул на него, а может — показалось так из-за невольного сумрака. Стоял-то, оставив свет настольной лампы за спиной. Ферди машинально скользнул взглядом по краю стола. Книга, которую читал управляющий, была, наверное, очень древняя: жёсткие листы так и топорщились. И Камп не просто читал её — рядом лежала тетрадь и ручки. Он учится?
— Если моё присутствие вам мешает… — начал Ферди, нащупывая ошейник Регины и собираясь уйти.
— Нет-нет, что вы! — Камп стремительно вышел из закутка. — Если хотите, могу устроить прогулку по библиотеке. Здесь, конечно, не заблудишься, но с проводником всё равно легче, чем с путеводителем в руках.
Ферди, несколько озадаченный, взглянул на него. Искренен ли Камп? Или он побаивается, что гость хозяина пожалуется де Винду на негостеприимное поведение его управляющего? Потом взглянул на библиотеку, на помещение, уходящее в постепенную тьму: лампы горели только на входе. Покачал головой.
— У меня с собой свет, — и показал канделябр. — Я его регулирую, чтобы было удобно для глаз. Если вы пойдёте со мной, рискуете спотыкаться. Я-то привык к темноте. Не обижайтесь, господин Камп. Долгое время из-за той же болезни мне пришлось жить отшельником. И до сих пор трудно общаться с людьми. Я похожу по библиотеке немного сам, если вас это не побеспокоит. Спасибо за ваше предложение.
— Если вы заблудитесь… — начал Камп нерешительно.
— Со мной Регина, — просто сказал Ферди и кивнул на собаку.
Он было шагнул к стеллажам, как услышал:
— Дин, почему вы в очках? Боитесь света?
— … Да. — Ферди немного помолчал перед ответом, потому что по привычке на вопрос, высказанный чуть заметно властным тоном, едва не ответил правду: не хочется, чтобы видели его изуродованное огнём лицо. И оттого, что его снова чуть не поймали на крючок властного голоса, а он сумел не поддаться ему, но его ответ прозвучал слишком резким, он добавил примирительно: — К свету я постепенно привыкаю, но яркого до сих пор не переношу.
