– Их убили? — перебил генерала Дзевоньский.
– Да.
– Всех?
– Да.
– Всех пятерых?
– Там было четверо. Двое мужчин и две женщины. Их фамилии есть в сегодняшних газетах. Сначала убили, а потом сожгли ваш офис.
– Среди женщин не было Бачиньской?
– Нет. Такой фамилии нет. Кто это?
– Близкий мне человек, — Дзевоньский тяжело вздохнул. — Слава богу, что хоть ее не достали. Она должна была вернуться в Бельгию на этой неделе. Ездила в США по нашим делам. У меня неприятный привкус металла во рту. Кажется, ваше лекарство начало действовать. Задавайте ваши вопросы, генерал.
– Ваше настоящее имя Тадеуш Марковский?
– Об этом вы меня уже спрашивали. Да.
– Вы были генералом польской разведки?
– Да.
– В последние годы вы действовали под фамилией Дзевоньского?
– Да.
– Под какой фамилией вы работали в нашей стране?
– Станислав Юндзилл.
– Под каким именем прибыл в нашу страну генерал Гейтлер?
– Под именем чешского гражданина Йозефа Шайнера. Можно мне выпить стакан воды? Начала кружиться голова.
– Выпейте, — разрешил Машков. Он взял бутылку, наполнил водой пластмассовый стакан и протянул его допрашиваемому.
Дзевоньский осторожно поднял левую руку, чтобы не нарушить положение датчиков, прикрепленных к телу и к правой руке. На левой находился только один датчик пульса. Схватил стакан, залпом выпил воду.
– Сколько человек входило в состав вашей группы?
– В Москву со мной прибыли пятеро. Еще трое периодически сюда приезжали. Но для охраны дачи, которую мы снимали, были наняты еще пятеро охранников.
– Они в курсе ваших дел?
– Нет. Конечно нет.
– Вы приехали вместе с генералом Гейтлером?
– Нет.
– Как он прибыл в нашу страну?
– На поезде. Из Хельсинки. А потом на «Красной стреле» из Санкт-Петербурга в Москву.
– Гейтлер жил все время с вами?
– Нет. Иногда покидал дачу.
– Куда он уезжал?
– Никто не знает. Генерал легко отрывался от наблюдения и никогда не рассказывал, где оставался.
– Вы ничего не подозревали?
– Нет. Но он просил достать ему три российских паспорта. Два заполненных и один пустой. Мы ему достали. Номера и фамилии я вчера вам уже продиктовал.
– Вы помните, на какие вопросы отвечали вчера?
– Конечно. Ваши наркотики пока еще не превратили меня в идиота. Хотя все идет к тому. Я чистосердечно отвечаю на все ваши вопросы, но вы упрямо продолжаете пичкать меня этой гадостью. Мне может так понравиться говорить правду, что потом я никогда не смогу перестроиться…
– Вот видите, — усмехнулся Машков, — наше лекарство на вас почти не действует. Вы даже пытаетесь шутить.
– И тем не менее будет лучше, если вы перестанете колоть мне ваши наркотики. Я и так говорю все, что знаю. Гейтлер умный человек. Он неоднократно повторял, что единственная гарантия его безопасности — это полная конфиденциальность. Он даже предвидел, что вы можете использовать вашу фармакологию в своих целях.
– Где его можно найти?
– Не знаю.
– У него есть деньги?
– Да. И крупные суммы. Несколько миллионов евро он уже получил.
– Гейтлер может выйти на вашего заказчика без вас?
– Он знает номер телефона. Может, уже и вышел, но я не уверен.
– Как вы считаете, он может сбежать?
– Нет. Не сбежит.
– Почему?
– Профессиональная гордость. К тому же он знал, что мы следили за его дочерью и внуками.
– А если мы гарантируем им безопасность?
– Все равно. Он настоящий профессионал. Взять деньги и сбежать как обычный мошенник? Это не для него. Кроме того, Гейтлер очень обижен на Москву из-за вашего предательства его страны в восемьдесят девятом. Он тогда все потерял. Но вот у него появился такой уникальный шанс напомнить о себе. И обо всех своих бывших товарищах. Нет, он не сбежит.
– А если мы, наоборот, возьмем в заложники его семью?
– Все равно не сбежит. Он умный человек, понимает, что вы с ними ничего не сделаете. Вы же связаны негласными правилами, которые вынуждены соблюдать. А если ваши спецслужбы попытаются похитить трех граждан Германии, то это выльется в огромный скандал. Гейтлер хорошо все себе представляет.
– Где он может жить?
– Не имею представления.
– У него могут быть сообщники в Москве?
– Не знаю. — Дзевоньский закрыл глаза, потом снова их открыл. — Такое ощущение, будто я всю ночь держал за щекой железку. Вы можете дать мне еще немного воды? Или жажда является составной частью вашей пытки?
