Ну уж это она загнула… При всем ее желании я воднику подобное не скажу. И с Томом поговорю, это я для себя уже решила. Но чтобы успокоить и хоть как‑то подбодрить подругу я пообещала:
— Хорошо, — мой голос был твердым и уверенным. — Брэд и его товарищи ничего не узнают ни о тебе, ни о твоих чувствах. Пускай этот рыжий хоть на колени встает, я ничего ему не расскажу.
— Да не встанет он на колени никогда — а! — провыла Риэль в подушку. — Он черствый сухарь! Хоть и кажется с виду веселым, чутким, нежны — ы-ым…
Короче, истерика в полном смысле этого слова. Лекари вы где? Вас тут явно не хватает. Амур, все это время наблюдавший за нами зависнув у самого потолка, спланировал на кровать Ри и сочувственно произнес:
— Бедное дитя, — толстопоп положил свою ладонь на девичье плечо. Уже простил полукровке ее издевательство над перышками? Молодец. Я его даже как‑то больше уважать стала. — Не убивайся ты так. Я уверен, у тебя еще будет все хорошо на любовном фронте.
— Правда? — понемногу успокаиваясь, спросила полукровка.
— Правда, — кивнул крылатик. — Тебе не надо переживать. Завтра трудный учебный день, поэтому тебе лучше выспаться. И иди‑ка ты сейчас под душ. Пусть вода смоет всю твою печаль.
— Тогда уж лучше ванну с пеной набрать, — выдала подруга, поворачиваясь к нам лицом.
— Чудненько, у меня как раз на такой случай есть расслабляющее масло, — амур убрал руку с плечика Ри и принялся копаться в своем магическом пространстве. — Добавишь немного, и сразу полегчает. Достаточно всего двух капель. Твое время еще не пришло, девочка. Но, обещаю, уже через год ты пойдешь под венец со своим любимым.
— Ой! — слезы на лице Ри моментально высохли. — Уже через год? Любимый? Правда что ли? А я заплаканная… А что, если я его завтра повстречаю… А у меня лицо опухшее!
Как только амур протянул ей пузырек с маслом для ванны, девушка молниеносно выхватила его и побежала в ванную комнату.
— Ты это сейчас серьезно? — уточнила я шепотом, когда подруга скрылась за дверью. Поведение Ри меня сильно беспокоило.
— Вполне, — с довольным видом откликнулся амур.
— И ты думаешь, что Брэд ее просто так отпустит? — скептически посмотрела на толстопопа.
— Не отпустит, — отрицательно покачал головой тот. — В том то и дело, что не отпустит.
Я с восхищением посмотрела на этого хитрого проныру, который умудрился не только подбодрить Риэль, но и ни в чем не солгать ей.
— А почему тогда он ей сейчас не делает предложение? — не удержалась я. — Неужели у него все же есть кто‑то еще?
— С ума сошла? — округлил глаза амур. — Конечно же нет! Просто еще время для свадьбы не пришло. Не все же такие паразиты, как Эрик Трайтон? Поделом ему! И правильно Томас тогда мне подсказал… ой!
— Та — а-ак! — ох, чую, я услышу сейчас что‑то нехорошее… — Причем тут Томас?!
— Не причем… — проблеял мой крылатый собеседник. — И я не причем. Ой!
— Рассказывай! — тоном, не допускающим возражений, потребовала я.
А оказалось все очень просто. Амур мне сбивчиво поведал, что Ворон почти с самого начала подговорил его не отдавать мне письма от Трайтона. Мол, у него душа гнилая, натура скотская, поведение кобелиное (простите, опять ругаюсь не как леди, но ничего с собой поделать не могу) и так далее. Поэтому, и только поэтому амур согласился на подобную авантюру и стал передавать письма от некроманта Хартену.
— Я изначально знал, что ты достойна большего! — уверял меня толстопоп. — И Томас, как твой очень хороший друг и даже… кхм… короче мы не хотели допустить его до тебя. Точнее, перед свадьбой ни — ни, Крис. С Трайтоном ни — ни — это железно! Это был единственный способ хоть как‑то его от тебя отвадить. Я вообще думал, что вы с некромантом раньше расстанетесь. — Тут крылатик явно занервничал. — Ты бы не поверила мне, а Томасу и подавно…
— М — да уж, не поверила бы, — нехотя согласилась я. — Никогда бы не подумала, что скажу это, но… большое спасибо вам. — Какой Ворон оказывается, заботливый. Честь мою берег. Таким вот странным образом берег, ага.
Мы с амуром по — дружески обнялись, а я себе дала слово: при встрече Тома обязательно поблагодарить… и расспросить. Правда, я сначала хотела рассердиться, но передумала. Все‑таки, они за меня переживали.
