***
В этот раз Кольдранаак настоял на том, чтобы я пошел на Бал Полнолуния во всей красе. Поэтому мы посетили бани, сходили на массаж, маникюр и педикюр. К этим процедурам я относился спокойно. Потому что признавал, что ухоженное тело не противоречит моим мечтам о свободе. А дальше, Коль с увлечением взялся за меня. Он не меньше двух часов потратил на то, чтобы меня причесать и накрасить, потом еще не меньше получаса подбирал украшения к одежде. В итоге я и сам не мог не признать, что его труды стоили результата. Мы стояли с ним рядом. Я в шароварах и безрукавке цвета чайной розы с янтарными и яшмовыми бусами и браслетами на узких аристократических запястьях и сложной прической, в которую Коль вплел бронзовые нити. И Кольдранаак в черном комплекте, отделанном серебром, который подчеркивал белизну его кожи и огромные ярко блестящие глаза. А жемчужную сеточку для волос он у меня все-таки выпросил. Да, мы были очень красивы, но меня это совершенно не радовало. Я умел и любил хорошо выглядеть, но мне совершенно не нравилась причина, по которой сегодня стоило наряжаться. Но я также знал, что в вопросах переодевания и украшательства спорить с Кольдранааком бессмысленно. Я как-то попытался поприпираться, но вышло только хуже. Коль в совершенстве владел всеми мужскими приемчиками, которые умело пускал в ход для достижения своих целей. Мог с легкостью устроить скандал и истерику на пустом месте.
— Вот смотри Лельмаалат, — когда Коль был занят делом, мне с ним даже было комфортно, поскольку тогда он переставал расходовать силы на то, чтобы строить из себя что-то, — в прошлый раз ты не позволил сделать из тебя красавца, и вот результат, в Тхар с княгиней уехал Тульчинизз. Хотя мы то с тобой понимаем, что ему до тебя, как до луны!
— Ну, Коль, не принижай его достоинства. Он очень красивый мужчина.
— Да, но не в сравнении с тобой.
— Если исходить из твоей логики, то меня все равно выберут, как бы я ни оделся. Поэтому, наверное, мне стоит одеться попроще, чтобы основное внимание было привлечено к другому самому красивому мужчине, то есть к тебе!
— Вот уж за меня-то не переживай. Я свое счастье найду! А вот с тобой надо что-то делать, — тоном заправской свахи заявил Кольдранаак.
***
Гостиница Оазиса произвела на меня благоприятное впечатление. Кое в чем они смогли бы заткнуть за пояс даже аэртские постоялые дворы, славящиеся своим гостеприимством. Судя по всему в Оазисе стремились привить воспитанникам предупредительность и угодливость, именно эти качества проявили служащие гостиницы по отношению к моей персоне. Я привыкла к чужому вниманию. Но никто из моих личных слуг не заглядывал мне в глаза так призывно, пытаясь уловить каждый мой взгляд и прочитать в нем пожелание или приказ.
Именно в гостинице мне пришлось сообщить о цели моего визита. И после этого даже ничего не пришлось делать самостоятельно. Я только выбрала номер, естественно, королевские апартаменты, потому что мне уже надоело, что никто мной не интересуется, да и просто захотелось полюбопытствовать как именно себе жители Дагайры представляют быт и нравы королев, после чего моя сопровождающая сообщила, что тотчас поставит наставниц в известность о моем прибытии, и они будут меня ожидать через час на первом этаже гостиницы в переговорном зале.
Апартаменты мне понравились. Мне вообще в Дагайре нравилось. Потому что тут уделяли внимание мелочам. Номер состоял из трех комнат: гостиной, кабинета и спальни. Из гостиной можно было выйти на балкон с регулируемой крышей. Мебель в трех комнатах была строгая, без излишних украшений и наворотов, но не лишенная легкости и изящества. И преимущественно деревянная. Мне уже хватило осведомленности представить насколько туго в Дагайре с деревом, поэтому эту мебель можно было считать верхом роскоши. Королевы бы оценили! А в целом в номере было свободно и ярко. Хорошо хоть художники Дагайры не стали подчеркивать очарование спальни наиболее несочетаемыми цветами. Это, как я уже поняла, было в Дагайре повсеместной проблемой. На низком столике в гостиной меня ждал кувшин лимонада со льдом и фрукты, а за ширмой в спальне — бассейн, в который я с радостью нырнула, пытаясь смыть следы пребывания в пустыне.
