Грег заглянул в холодильник, нашел контейнер с остатками спагетти с тефтелями и начал есть их холодными. Глядя на него, Шон сказал: «Я голодный».
— Как насчет сыра? — спросила Дебора, кинув быстрый взгляд на Грега. Он был ответственным за соблюдение правил Шелли насчет питания, когда ее не было в комнате.
Дебора оставила попытки понять смысл этих правил, которые были произвольными, неожиданными и необсуждаемыми. Грег пожал плечами, так что Дебора открыла пакет с нарезанным сыром и дала Шону кусок. Шон пошел в гостиную, поглощенный отщипыванием кусочков и бросанием их в рот. Ему не разрешалось смотреть телевизор, но Дебора надеялась, что он найдет, как развлечься, не создавая неприятностей.
Она наполнила раковину мыльной водой, сложила туда грязную посуду и уселась за стол.
Дебора знала, что Грег не хочет разговора с глазу на глаз, но она загнала его в угол, и он сдался.
— Я тут думала о Шелли и поняла, что ничего не знаю о ее семье. Откуда она родом?
— Из Лос-Анджелеса. Тустин или Ирвин, я точно не помню. Ее семья отказалась от нее, когда ей было шестнадцать и она забеременела Шоном.
— Это печально. Наверное, ей было тяжело.
— Не. У них все равно были плохие отношения, так что, ничего особенного. Она говорит, что они — кучка свиней, с головами в заднице.
— Понятно. — Дебора поколебалась и решительно продолжила. — Я знаю, что не время об этом говорить, но мы с твоим отцом интересуемся вашими планами. Хочешь ли ты обсудить ситуацию?
— Не особенно. Планы для чего?
— Мы думали, тебе нужно искать работу.
Дебора услышала хихиканье Шона и, оглянувшись, увидела его за углом в гостиной совершенно голого. Он вбежал в кухню, с дерзкой уверенностью, крича и подпрыгивая, чтобы привлечь их внимание. Дебора холодно смотрела, как он потряс ягодицами и убежал.
Она слышала топот его босых ног по коридору, он описывал круги по всему дому, из гостиной в столовую, кухню, холл и назад в гостиную. Грег явно научился не слышать детский визг, который Шелли, разумеется, поощряла как свободу самовыражения.
— Какую работу?
— Ты должен содержать семью. Как минимум, тебе нужен постоянный доход и приличное место для жилья.
— Что плохого в автобусе? Нам там нормально. Если только вы не лишите нас парковочного места.
— Конечно, мы не лишим вас парковочного места. Не будь смешным. Все что я хочу сказать, когда родится ребенок, вы не можете продолжать жить как бродяги.
— Шелли не хочет быть связанной. Она любит быть в дороге. Много наших друзей делает то же самое, и это круто. Вы должны двигаться с потоком.
— Как ты собираешься зарабатывать? Младенцы обходятся дорого. Конечно, я не должна тебе это говорить.
— Мама, ты можешь просто успокоиться? Мне двадцать один. Мне не нужны твои советы. Мы о себе позаботимся, ладно?
Дебора сбросила этот груз со своей спины и поробовала еще раз.
— Можешь ты, по крайней мере, сказать, сколько вы собираетесь здесь оставаться?
— А что? Вы хотите, чтобы мы уехали?
Шон на цыпочках пробрался в кухню, делая большие шаги, как персонаж из мульфильма.
Дебора смотрела, как он наступает на Грега, выставив вперед руки, согнув пальцы, как когти. Он зарычал и ударил Грега. Грег зарычал в ответ и схватил его. Шон взвизгнул со смехом, вырвался и убежал в столовую, крича: — Не поймаешь, не поймаешь, не поймаешь!
Остановился и скорчил рожу, размахивая пальцами около ушей.
Дебора совершенно не выносила этого ребенка. Она сказала:
— Почему ты споришь? Совсем на тебя не похоже. Я просто хочу понять твои намерения.
— Кто сказал, что у меня есть намерения?
— Замечательно. У вас нет ни планов ни намерений. А у нас есть. Мы согласны, чтобы вы оставались здесь до рождения ребенка, но это не может быть постоянным.
— Можешь ты перестать? Я сказал, что мы об этом позаботимся, и мы об этом позаботимся.
Дебора смотрела на сына, пораженная его отказом принимать реальность. Она в первый раз поняла, какой он еще ребенок. Он понятия не имел, в каком положении оказался. Он принял взгляды Шелли на мир, но без фундамента или глубины. Может быть, это та же форма попугайничанья, которую он усвоил в школьные годы.
