320 Каково воскресение [мертвых] и каков Суд?
Какая жизнь ожидает праведников и какая грешников?
Почему все течет[60], скажи мне, и где останавливается?
Если тебе что-нибудь из этого открыто Духом —
все ли, половина ли, та ли часть,
325 которую позволяет [тебе знать] чистота твоего разума —
не лишай меня этого! Но если ты совершенно слеп,
почему ты указываешь путь, когда сам лишен зрения? О мрак
тех, которые имеют своим учителем незрячего,
чтобы упасть вместе с ним в яму неведения.
330 Эти — таковы[61] (и они суть меньшее зло:
потому что хотя неведение есть зло, но это меньшее зло).
Но что сказать, если вспомнить о плохих,
так как есть, есть некоторые еще более дурные.
Злополучные, презренные игральные кости жизни;
335 двусмысленные в делах веры; почитающие законы временной выгоды,
а не законы божественные. Их слова, подобно Эврипу[62]
или гибким ветвям, колеблются вперед и назад.
{135} Они — соблазн для женщин; они — отрава, приятная на вкус;
они — львы по отношению к более слабым, но псы по отношению к власть имущим;
340 они — хищники с прекрасным чутьем на всякое угощение;
они истирают пороги дверей власть имущих, но не пороги мудрых[63];
они думают только о своей выгоде, но не об общественной пользе,
чтобы творить зло своим ближним.
Я могу рассказать и об их своего рода «мудрости», если позволите.
345 Один хвалится благородным происхождением, другой красноречием,
третий богатством, четвертый семьей.
Те же, которые не имеют чем похвалиться,
достигают известности благодаря испорченности.
Но «мудростью» является и вот что: не владея речью сами,
350 они связывают с помощью закона язык тех, кто более красноречив.
И если бы была некая борьба с использованием глаз и рук,
вы удалили бы также и их, мудрецы!
Разве это не очевидное насилие и не явный вред?!
Кто потерпит все это? Таинственная вещь:
355 В то время как уже почти вся вселенная
получила от Бога столь великое спасение,
сколь недостойных предстоятелей[64] мы имеем [в Церкви]!
Я буду кричать о правде, хотя она крайне неприятна.
Думаю, что играется некая прекрасная театральная сцена:
360 сейчас [мы видим] маски, а потом[65][увидим истинные] лица.
Мне стыдно сказать, как обстоят дела, но я все же скажу.
Хотя мы поставлены быть учителями блага,
мы являемся мастерской всех зол
и наше молчание кричит (даже если будет казаться, что мы не говорим):
365 «Лукавство стоит во главе[66]; пусть никто не беспокоится об этом!
будьте дурными — это самое простое
{137} и лучшее». Практическая деятельность становится законом.
Ведь если иной даже под влиянием учителей с трудом может
обратиться к благу, то когда есть
370 плохой пример, он пленен: он словно поток, бегущий по склону.
Вот причина этого: говорят, что орел в лучах солнца
премудро судит о зрении новорожденных птенцов:
так он распознает, кто из них настоящий, а кто — нет.
Одного выбрасывает вон, признавая себя родителем другого[67].
375 Мы же с легкостью поставляем на кафедру всех,
если только они желают этого, делаем их начальниками над народом[68],
и при этом не исследуем внимательно ни их настоящее, ни прошлое,
ни деятельность, ни подготовку[69], ни круг знакомых —
даже настолько, чтобы можно было распознать «звон этих монет»
380 и то, очищены ли они огнем времени, —
но поспешно [поставляем] тех, которые показались нам достойными престолов.
В самом деле, если мы знаем, что избранного
власть в большинстве случаев делает хуже,
то какой же благоразумный человек предложит того, кого не знает?
385 И если для меня столь великим трудом является
окормление единственно своей души в житейских бурях,
то как ты доверишь каждому встречному бразды правления столь великим народом,
если только ты не хочешь потопить корабль?
И в то время как трудно добыть драгоценные камни,
390 и не на всяком месте земли произрастают благовонные травы,
и тогда как в дурных клячах нет недостатка повсюду,
чистокровных лошадей разводят в домах богачей, —
то почему предстоятеля находят с легкостью,
да еще новичка, который не понес трудов.
395 О быстрая перемена нравов!
О случайные повороты игры! О дело Божие, доверенное игральным костям!
{139} Или: о комическая маска, одетая неожиданно
