Садриддин Айни в романе «Рабы» описывает, как шайки людокрадов ловили крестьян и горожан прямо на улицах, заковывали в цепи и увозили в другие области Средней Азии или в Персию.[48]
Самый большой из кочевых народов — казахи делились на три жуза, то есть орды: старший, средний и младший.
В 1731 году хан Младшего жуза добровольно принял русское подданство, за ним стали принимать русское подданство ханы и султаны Среднего жуза. Причины две. Первая экономическая: Россия стала основным потребителем продуктов казахского скотоводства и поставщиком хлеба, которого в степях всегда не хватало.
Вторая причина военно-политическая: над казахами нависла угроза завоевания со стороны Джунгарского ханства. Джунгары грабили, отбирали скот, угоняли казахов в рабство. Некоторые аулы совсем запустели: при малейшем сопротивлении джунгары истребляли казахов поголовно. Это не было какое-то особенное джунгарское людоедство, просто старая традиция степной войны — до полного истребления врага. Врагом же считался даже младенец в люльке, чтобы не вырос из него мститель.
В 1741 году джунгары снова вторглись в Казахстан, но, продолжая движение на запад, неожиданно столкнулись с военными постами: русские ввели свои войска на территорию новых подданных. Джунгары быстро сообразили, что тут уже дело пахнет жареным, не приняли боя с регулярной европейской армией и тут же ушли к себе.
Русские не просто обеспечивали военную защиту своих новых вассалов, они запрещали работорговлю, не позволяли творить произвол при сборе налогов, и главное — постепенно ограничивали права султанов и родовых вождей. Вот это ханам уже совершенно не понравилось, и они восстали против империи.
Поражение мятежа было совершенно неизбежно и не только из-за превосходства русских в вооружении и организации. Но и потому, что абсолютное большинство простых казахов не поддерживало мятежников: для них они оставались кучкой феодалов, отстаивавших свои средневековые права.
В 1846 году, наконец, последний Старший жуз, самый богатый и сильный, присягнул России. В его землях в 1854 году построили небольшой укрепленный форпост «Верное». Позже укрепление стало городом Верный (ныне Алматы, в русском варианте — Алма-Ата, то есть «отец яблок»).
«Замирение» казахов (тогда это так называлось официально… ну чем не медведевское «принуждение миру»?) позволило задуматься и о том, чтобы попробовать продвинуться дальше в Среднюю Азию. Экономической выгоды для России в этом не было ни малейшей. Наоборот, война заставляла нести новые расходы. Однако надо было обезопасить свои новые рубежи. Казахская степь проходима во все стороны точно так же, как Русская равнина и как равнины Сибири. Поэтому были поставлены укрепленные пункты в Казахстане. Оренбург и другие города Предуралья оказались в глубоком тылу.
Другая причина красочно описана в книге Е.К. Мейендорфа «Путешествие из Оренбурга в Бухару». В 1834 году он добрался до Хивы и Бухары, лежащих в оазисах и отделенных от других стран поясом страшных пустынь.
В этих государствах было немало русских рабов. Впрочем, почему только русских? После взятия генералом Михаилом Скобелевым Хивы среди освобождённых русских рабов оказались люди с именами Фарид и Юсуф, пойманные детьми «где-то на Волге». «От 500 до 600 русских томятся в рабстве: они были проданы киргизами или туркменами, захватывающими потерпевших кораблекрушение рыбаков на восточном берегу Каспийского моря, или хивинцами».[49]
Офицер русской службы Егор Казимирович Мейендорф пишет: «Участь рабов в Бухаре внушает ужас… Я видел одного раба, которому его хозяин отрезал уши, проткнул руки гвоздями, облил их кипящим маслом и вырезал кожу на спине, чтобы заставить его признаться, каким путем бежал его товарищ.
Большая часть русских невольников… содержались в заключении и работали с кандалами на ногах в продолжение нескольких недель нашего пребывания в этом городе… Я не могу описать бурного восторга десятка русских невольников, которых мы выкупили в Бухаре и во время пути».[50]
Далее Егор Казимирович рекомендует русскому правительству действовать предельно жестко — брать заложников: «задержать по всей империи хивинцев и бухарцев с их товарами», чтобы «вернуть на родину, в круг родных, к своей вере тысячи людей, исторгнутых из пределов России».
