О проблемах языка и мышления - страница 81

По поводу Польши я с большим интересом прочитал сочинение Элиаса Реньо (того самого, который составил histoire des principautés danubiennes [историю дунайских государств] «La Question Européenne, faussement nommée la Question Polonaise» [Европейский вопрос, ошибочно называемый польским вопросом]). Я вижу из этой книги, что догма Лапинского, будто великороссы не славяне, отстаивается господином Духинским (из Киева, профессор в Париже) самым серьезным образом с лингвистической, исторической, этнографической и т.д. точек зрения; он утверждает, что настоящие московиты, т.е. жители бывшего Grand Duchy of Moscow [великого княжества московского], большей частью монголы или финны и т.д., как и расположенные дальше к Востоку части России и ее юго-восточные части. Из этой книги я вижу, во всяком случае, что это дело очень беспокоило петербургский кабинет (ибо оно положило бы решительный конец панславизму). Всех русских ученых заставили писать ответы и возражения, но последние оказались бесконечно слабыми. Аргумент о чистоте великорусского диалекта и его близости к церковно-славянскому в этих дебатах свидетельствовал больше как будто в пользу польской концепции, чем московитской. Во время последнего польского восстания Духинский за свои «открытия» получил от национального правительства премию. Точно так же было доказано с геологической и гидрографической точек зрения, что к востоку от Днепра начинаются большие «азиатские» отличия, по сравнению с местами, лежащими к западу от него, и что Урал (это утверждал еще Марчизон) никоим образом не составляет границы. Выводы, к которым приходит Духинский: Русь, это – имя, узурпированное московитами. Они не славяне и вообще не принадлежат к индогерманской расе, они des intrus [втируши], которые должны быть прогнаны за Днепр и т.д. Панславизм в русском смысле, это – кабинетное измышление и т.д. Я бы хотел, чтобы Духинский оказался прав и чтобы at all events [во всяком случае] этот взгляд стал господствовать среди славян. С другой стороны, он объявляет не славянами и некоторые другие народы Турции, которые до сих пор считались славянскими, как например, болгар.

Вся восточная половина Германии до Эльбы, Заалы и Богемского леса была, как известно, отвоевана в течение последнего тысячелетия у захвативших ее племен славянского происхождения. Большая часть этой области уже несколько веков тому назад была германизирована до полного исчезновения всякой славянской народности и языка, и население ее можно во всех отношениях считать немецким, если исключить островки славян, в общем менее ста тысяч человек (кашубы в Померании, венды, или сербы, в Лужиции). Не то – вдоль границ бывшей Польши и в странах с чешским языком – Богемии и Моравии. Здесь в каждом округе перемешаны две народности, причем в городах в общем более или менее преобладает немецкий элемент, в деревнях – славянский, но и в них он, однако, постепенно разлагается и вытесняется безостановочным поступательным движением немцев.

Причина такого положения вещей следующая: со времен Карла Великого немцы постоянно направляли свои главные усилия на завоевание, колонизацию или, по крайней мере, на приобщение к цивилизации востока Европы. Завоевания феодального дворянства между Эльбой и Одером и феодальные колонии военных рыцарских орденов в Пруссии и Ливонии лишь положили основание для более широкой и более успешной системы германизации при помощи нарастающей торгово-промышленной буржуазии, социальное и политическое значение которой в Германии, как и в остальной Западной Европе, все больше вырастало начиная с XV века. Славяне, и в частности, западные славяне (поляки и чехи) являются в сущности народами земледельческими; торговля и промышленность не были никогда в большой чести у них. Вследствие этого с ростом населения и возникновением городов в этих областях производство промышленных товаров попало в руки немецких иммигрантов, а обмен этих товаров на земледельческие продукты стал исключительной монополией евреев, которые если и принадлежат к какой-нибудь национальности, то в этих местах скорее немцы, чем славяне. То же самое происходило, хотя и в более слабой степени, на всем востоке Европы. До настоящего времени ремесленники, мелкие торговцы, мелкие промышленники в Петербурге, Пеште, Яссах и даже Константинополе – немцы; ростовщики, кабатчики, разносчики, – очень важная фигура в этих редко населенных странах, – евреи, говорящие на страшно испорченном немецком языке. Значение немецкого элемента в славянских пограничных округах, поднимавшееся таким образом с ростом городов, торговли и промышленности, еще более увеличилось, когда оказалось необходимым ввозить из Германии почти все элементы умственной культуры; вслед за немецким купцом и ремесленником селились на славянской земле немецкий пастор, немецкий школьный учитель, немецкий savant [ученый]. И, наконец, железная поступь завоевательных армий или осторожная, хорошо рассчитанная игра дипломатии не только сопутствовали, а очень часто опережали медленный, но верный ход денационализации путем социального развития. Так значительная часть западной Пруссии и Познани была со времени первого раздела Польши онемечена при помощи продажи и отвода государственных земель немецким колонистам, поощрения немецких капиталистов к основанию промышленных предприятий и пр., а зачастую и крайне деспотических мер против польского населения.