: ведь уже вместе ходили на выборы в Госдуму, в Учредительное собрание. Вместе — постояли уже на дюжине митингов. Дружно — прошли на десятке демонстраций! Оружие (арсеналы) тоже в руках народа! Но… чешской бывшепленной 37-тысячной организации хватило, чтоб забрать его (оружие) у 40 миллионов «организованных» (на митингах и выборах) россиян и т. д.
Те чешские цифры лежат почти сто лет на забытой полочке, а надо, чтоб это прозвучало над ухом критиков, как в одном культовом фильме сипение Горбатого (в исполнении Джигарханяна): «Понял теперь, кто ты есть на этом свете?!»
Мера могущества «объединенного народа» в начале 90-х годов тоже известна. Забрасывать во власть и потом дружно клясть заброшенных. Но вот другая картина: «архаичные» общины, тейпы, племена тоже ведь владели небольшой собственностью. Немного пахотной земли, луг, лесок, ну, может, еще горный источник. Конечно, несравнимо со стоимостью объектов СССР-1991 или России-1993, однако и этому есть своя цена. И только вообразите, что в этот аул приехал некто с бумажкой из Москвы: «Мне Боря подписал» или: «залоговый аукцион провели, теперь это моя земля». Думаю, не очень у него получилось бы владеть и распоряжаться. И отнюдь не потому, что тамошний средний селянин физически крепче среднего норильчанина, сургутянина, тольяттинца, красноярца (можно и дальше вспоминать пункты, где наличествовали определенные активы), а потому, что их соорганизованность, общинность — реальны.
Вот в чем опасность митингов, демонстраций: в отличие от «просто народных гуляний» (масленичных, новогодних…), они дают еще и опьяняющую иллюзию народной силы, организованности. Сжечь чучело Масленицы под хоровые припевки или сжечь чучело/портрет политического врага на митинге под мегафонные лозунги — вроде почти одно и то же (две минуты на экране ТВ), но… похмелье митинговое будет тяжелее, токсичнее масленичного.
Когда я формулировал, доказывал (на газетных и книжных страницах), что она действительна для всех меньшинств: религиозных, национальных, сексуальных, понятно, какое именно из приложений вызывало наибольший интерес и поток комментариев. Но все ж не для стяжания титула гомофоба я старался доказать, что:
в современном обществе выигрыш меньшинств гарантирован сочетанием двух пунктов:
1) мы, меньшинства, — точно такие же, как все, абсолютно с теми же правами;
2) но у нас есть ЕЩЕ и свои организации, для лоббирования СВОИХ интересов…
Всё. В «правильно-либеральном» мире это необходимое и достаточное условия полной победы, подмятия большинства меньшинствами.
Стилизуясь под немецких философов, можно сформулировать: большинство пользуется правами большинства. И меньшинство пользуется правами большинства. Но, сохраняя при этом еще и права меньшинства — оно всегда будет гораздо эффективнее использовать права большинства…
Национальное меньшинство легко может (проверено!) купить милицию, открыть розничную торговлю наркотиками. Тут недавнее условие для прессы — «неупоминание конкретных наций» — обыгрывается просто комически: достаточно сказать «наркотики, розница», и так ясно — кто. Но конечно, не только наркотики… рынки, автосервис, полукриминальные рыболовство, лесные порубки, золотодобыча и так далее. Перефразируя Льва Толстого: «Все Кондопоги похожи друг на друга…»
Весь фокус в том, что большинство, оставаясь большинством, не может в ответ перекупить милицию, закрыть наркоторговлю. Ведь нельзя же перекупить то, что и так — твое, орган твоего государства. Из большинства для этого должно выделиться отдельное меньшинство.
Футбольные фанаты, жители Сагры, все реально объединившиеся, сорганизованные — они-то могут критиковать власть, когда она мешает им. Называть «героев Манежки» «гадящими» разрушителями, анархистами — вялая клевета. Они — реальный элемент нашего «гражданского общества», пробующий вести диалог с властью — правда, пробующий методом перебора и подбора аргументов; как раньше выражались, «методом научного тыка». Плохо таким образом налаживать связь? Но это вина тех, кто своими чиновными, партийными задами забил все каналы коммуникаций, прохождения сигналов в обществе — государстве. Вот
