— Потерпи пару минут. Сейчас мы начнем говорить о любви и мире, — сказал радиоголос.
Керр взглянул в иллюминатор и увидел, что корабль приближается к громаде берсеркера. Казалось, корпус гиганта был весь в язвах, целые квадратные мили занимали вмятины, вздутия, застывшие потеки оплавленного металла.
Немного времени спустя в корпусе открылся люк, и корабль Керра устремился следом за вспомогательной ракетой в темную глубину.
Теперь за стеклом иллюминатора не видно было ни зги. Керр почувствовал легкий толчок, как при швартовке. Робот-пилот выключил двигатель, повернулся к Керру и со скрежетом стал подниматься с кресла.
И тут внутри у него что-то случилось. Вместо того чтобы спокойно встать, пилот резко выпрямился, вскинул руки, как бы желая сохранить равновесие, и тяжело рухнул на палубу. Еще с полминуты одна его рука беспорядочно двигалась, после чего он застыл в нелепой позе.
Наступила тишина, и Керр подумал было, что счастливая случайность снова сделала его хозяином своей рубки. Что предпринять?
Выходи, — произнес спокойный скрипучий Голос. — К твоему шлюзу пристыкован туннель, заполненный воздухом. По туннелю перейдешь в: ну, короче, в помещение, где мы будем говорить о мире и любви.
Керр отыскал глазами кнопку с надписью: <Ц-форсаж>.
Кнопкой не разрешалось пользоваться в окрестностях Солнца. И даже близость куда меньшей массы берсеркера превращала Ц-форсаж в чудовищное оружие.
Керр не боялся внезапной катастрофы; по крайней мере думал, что не боится. Куда реальней была другая смерть — медленная и мучительная. Ему снова припомнились жуткие истории, которые он слышал. Нельзя было и помыслить о том, чтобы выйти наружу. Нет, уж лучше: Он перешагнул через поверженного робота и протянул руку к пульту.
— Я могу говорить с тобой отсюда, — сказал он, изо всех сил стараясь сохранить спокойствие.
Прошло десять секунд и берсеркер ответил:
— Твой Ц-форсажный двигатель снабжен предохранительной блокировкой. Ни чего не выйдет. Ты не сможешь взорвать меня вместе с собой.
— Может быть, ты и прав, — возразил Керр. — Но если автоматика сработает, корабль будет отброшен от центра твоей массы и пробьет обшивку. А она у тебя и без того в плохом состоянии. Лишние повреждения тебе ни к чему.
— Ты погибнешь!
— Да? — сказал Керр. — Может быть. Рано или поздно я все равно помру. Но я пришел к тебе не для того, чтобы умирать или сражаться. Я пришел говорить с тобой, мы должны попытаться прийти к соглашению.
— К какому соглашению?
Глубоко вздохнув, Керр потер лоб и начал излагать свои доводы, которые он столько раз повторял про себя. Пальцы Керра повисли над пусковой кнопкой, а глаза неотрывно следили за приборами, которые в обычных условиях регистрировали приближение метеоритов.
— Я думаю, — начал он, — я уверен: что военные действия против человечества — результат какой-то ужасной ошибки. Скажи: что плохого мы причинили тебе и таким, как ты?
— Мой противник — жизнь, — сказал берсеркер. — Жизнь есть зло.
Пауза.
Керр овладел собой и спокойно продолжал:
— С нашей точки зрения, зло — это ты. Мы хотим, чтобы ты стал хорошей машиной, полезной машиной, такой, которая помогает людям, а не убивает их. Разве созидание — не более высокая цель, чем разрушение?
Снова наступила пауза.
— А чем ты докажешь, — спросила машина, — что мне необходимо изменить мою цель?
— Прежде всего, помогать нам выгодней тебе самому. Никто не станет сопротивляться, не будет причинять тебе повреждений.
— А не все ли равно — сопротивляетесь вы или нет?
Керр предпринял новую попытку.
— Видишь ли, живое по своей природе выше, чем неживое. А человек — высшая форма жизни.
— Как ты это докажешь?
— Как докажу? Да очень просто. Человек наделен душой.
— Слыхал я это, — проворчал берсеркер. — Все вы так считаете. Но разве вы не определяете душу как нечто недоступное пониманию любой машины? И разве нет таких людей, которые вовсе отрицают существование души?
— Да, именно таково определение души. И такие люди есть.
— Тогда я не принимаю этот довод.
Керр вытащил болеутоляющую таблетку и украдкой проглотил ее.
— И все-таки, — сказал он, — ты не можешь доказать, что души не существует. Ты должен по меньшей мере допустить, что это не исключено.
